Польский синдром, или Мои приключения за рубежом

Мне померещилось, что он гонится за мной и, подстрекаемая страхом, я выскочила за ворота, но у меня была лазейка слева, и, метнувшись туда, я схоронилась под сенью тёмного куста, за лёгкой ржавой оградой, завернувшись в спасительное старое пальтецо. Я устроилась под развесистым тёмным кустом, где предусмотрительно спрятала кусок старой трухлявой доски, оказавшейся прекрасным изоляционным материалом между мной и невысыхающей почвой, от которой так и тянуло сыростью, потому что район Влохи был когда-то, очень давно, возведён на осушенных болотах.

Дерево своей развесистой листвой надёжно прикрывало меня со всех сторон, и одна из пышных ветвей заслоняла со стороны узкой асфальтированной, прилегающей к палисаду дороги.

Пристроившись на спасительной трухлявой доске и обняв руками ноги, я понемногу приходила в себя, расслаблялась, и меня захватила красота звёздного неба, кусок которого вместе с луной, словно прозрачная краюха сыра, повисшей на невидимой нити, виднелся в щёлочку между листьями.

Пробежала, мяукнув, серая кошка, но я сразу же засомневалась в её окрасе, вспомнив английскую пословицу: «Ночью все кошки кажутся серыми». Где-то далеко тявкнула собачонка, лязгнула дверь в доме напротив. В окне показалась белолицая черноволосая Ивона – дочь пани Хенрики. Она подошла к окну и задёрнула штору.

Одно за другим гасли светлые пятна окон, погружались в густую темноту дома. Прикрыв глаза, я утратила чувство времени и не помню, как унеслась куда-то в своих пространственных путешествиях, которые считала грёзами, но неожиданно очнулась, вздрогнув.

– Где они держат её? – услышала я голос сбоку и звукилёгких шагов.

– Недалеко, можно сказать совсем рядом, потом переве-зут в коричневую полуразвалившуюся дощатую лачугу, хотя, не знаю определённо, куда именно, но тоже где-то поблизости, ты же понимаешь, что чрезмерное любопытство, может вызвать подозрение, – ответил другой голос.

Мне показалось, что один из голосов я уже слышала когда-то, но не могла ни одного, ни другого голоса увязать с каким-нибудь образом человека.

– М-да, это верно, – прогнусавил, подтвердив сказанное,первый голос. Хотя разговор происходил очень тихо, мой слух вдруг обострился настолько, что я слышала всё так отчётливо, словно говорившие находились в полуметре от моего тайного укрытия.

– Излишне напоминать тебе, что точные координаты непонадобятся. Важно держать руку на пульсе переговоров и не упустить момент передачи «шмаля». Мы должны точно знать время и место. Девчонка нас не интересует.

– Да, я знаю. Вот жаль, что тачка сломалась, а я не могураспыляться теперь, чтобы «позаимствовать у народа»!

– Это даже и лучше – меньше подозрений! А теперь мотайназад! Завтра в это же время! – скомандовал первый голос.

Я боялась пошевелиться и затаила дыхание от страха быть обнаруженной, но всё-таки отважилась высунуть голову из укрытия и увидела два мужских силуэта достаточно далеко на перекрёстке. Оба держали в руках велосипеды. Я даже не успела удивиться, что слышу их тихий шёпот так отчётливо, словно стою рядом, как они оседлали велосипеды, и один из них растворился в темноте слева, а другой мгновенно исчез в переулке.

От долгого сидения на корточках занемели ноги. Стоило неимоверных усилий, чтобы встать и восстановить циркуляцию крови. То, что уже далеко за полночь, возвещало посветлевшее ночное небо.

Дверь оказалась незапертой. Мирек спал, сидя на стуле у кухонного стола перед пустой бутылкой. Прямо скажем, зрелище не из приятных, но я возликовала и, просочившись мимо как можно бесшумней, погасила свет и шмыгнула под одеяло.

Проснулась, когда солнечные лучи уже проникли в окно со стороны палисада. Скорее всего, меня разбудило пьяное бормотанье.

В помещении, которое служило одновременно и кухней, и прихожей, Мирек продолжал пировать: перед ним стояла новая початая бутылка.

Он взглянул на меня безразличными помутневшими глазами и, демонстративно налив в стакан прозрачную жидкость, осушил до дна и закусил уже прикуренной сигаретой.

– Я гадкий вонючий жид! – еле ворочая языком, промы-чал он.

Я пропустила сказанное мимо ушей. Сей диагноз мне был давно известен. Помимо пассивного слушателя, я была ещё и пассивной курильщицей, мне поневоле приходилось дышать никотиновым дымом. Подозрение, что он прячет заранее купленную оптом водку на чердаке, показалось вполне реальным.

Ну и пусть пьёт, только бы меня оставил в покое! Вдруг я вспомнила, что мобильный телефон, полностью истощённый ещё позавчера, всё ещё подсоединён к шнуру и уже достаточно «наелся». Чип в телефоне почти иссяк, но ко мне вполне могли ещё звонить. Я включила его и вышла во двор, усевшись на лавке под ореховым деревом. Телефон тотчас же затрезвонил, и таинственный голос подруги Ирен, которую я на протяжении полугода безрезультатно пыталась застать дома, названивая ей и записываясь на автомат-секретаршу, пропел прямо в ухо, как будто бы мы расстались только вчера:

– Алло, привет, дорогая!

– Ирен, это ты? – завопила я, подпрыгнув от неожиданности.

– Я, неужели ты не узнаёшь меня?! – прозвучал голос луч-шей подруги.