Польский синдром, или Мои приключения за рубежом

– Открой чемодан! Цель поездки? – добавил он требова-тельной резкости.

– В Варшаву, в гости, – промолвила я тоном, не скрываю-щим искреннего удивления вопросом.

Его опытная рука скользнула по вещам и проехалась по дну чемодана.

– Сколько денег с собой везёшь? – пробуравил меня на-сквозь его таможенный взгляд.

– Пятьсот долларов, как положено, – медленно произнес-ла я, как можно шире распахнув свои честные глаза, устремлённые в его переносицу.

– А если я поищу?.. – ухмыльнулся он, прищурившись.

– Ищите, ваше право, – протянула я, пытаясь изобразитьполную раскованность и безразличие.

Впопыхах найденный ответ попал в нужную цель. На этом кусочке нейтральной зоны, куда я лезла сама, чтобы вытерпеть последнее, как мне казалось, унижение, на пути прямо к свободе, действовали свои правила. Здесь ярче проявлялись порождённые системой звериные инстинкты. Ему явно льстило заключённое в двух словах безысходное признание неписанного закона: «что хочу, – то ворочу». Если даже его и посетила мысль обыскать меня, то он сразу же отказался от неё:

– Иди!

Я не спеша поправила вещи, впихнула выскользнувшие откуда-то кружевные трусики и с трудом закрыла крышку непослушного кожаного чемодана. Сверлила мысль: «Только бы не передумал!».

Удалось ли мне своим внешним спокойствием усыпить его профессиональное чутьё, или он импульсивно принял решение, я не знаю. Бывшие советские таможенники, это псынаркоманы, наркотиком в данном случае, является американский доллар. Конфискация денег на границе – это один из узаконенных видов грабежа простого бесправного гражданина.

После всех тягомотных процедур украинской и польской сторон автобус, уже наполовину пустой, ехал в ночи по польским дорогам. Два серьёзных молодых человека, похожие на новоиспечённых бизнесменов, судя по всему, ехали в Варшаву. Сзади говорили по-польски. Язык, полный шипящих звуков, был мне почти непонятен. Я выхватывала только отдельные слова, но не суть разговора.

Во Львове купила небольшой русско-польский словарик. Обойдя несколько книжных магазинов, получала отрицательный ответ на вопрос о наличии искомого товара (к моему большому удивлению). Живущие в приграничных зонах знают польский, иногда блестяще говорят на нём. Ни этим ли объяснялось отсутствие польских словарей в магазинах? У одного из прилавков интеллигентная женщина со следами внутренней трагедии на бледном измождённом лице предложила подождать несколько минут: она принесёт из дома, здесь неподалёку. И действительно, минут через десять она появилась со словарём.

– Он почти новый, – сказала она с явным страхом, что я некуплю.

– Этого хватит? – Я протянула ей пять долларов.

Её лицо отразило целую гамму чувств: страх, удивление, отчаяние, благодарность, желание получить предлагаемую сумму. Но её честность преодолела все эти чувства:

– Это же больше чем... в десять раз, – жалобно пропища-ла она.

Но я уже сунула ей свёрнутую вдвое купюру и медленно пошла, просматривая страницы, оглянулась, а она стояла в той же позе, удивлённо и обескуражено глядя мне вслед, зажав в руке магическую бумажку.

– Спасибо! – крикнула я.

Но она даже не пошевелилась... и не ответила, наверное, оценив это, как милостыню.

«Как трагична и унизительна бедность», – подумала я.

Кромешная темень рассекалась фарами встречных машин. Возникали, приближались и оставались позади ночные огни придорожных населённых пунктов. Кутаясь в шубку, я пыталась вздремнуть, но сон не приходил. Сзади слышалась любовная возня и пьяное хихиканье польской парочки, пахло спиртным, доносилось позвякиванье бутылочного стекла и плеск разливаемой жидкости.

«Нужно подумать о чём-нибудь приятном, сосредоточиться и уснуть».

Но ничего хорошего и приятного, я вспомнить не могла, напротив, в голову лезла в мельчайших подробностях грустная вереница последних событий.

Неожиданно для себя я всё-таки погрузилась в густую пелену тяжёлого сна.

Разбудил меня громкий пьяный смех, но уже серело беззвёздное небо. Автобус подъезжал к вокзалу польской столицы.

Чемодан казался тяжёлым, одеревеневшие ноги были непослушны.

«Warszawa Zachodnia» – ярко горели красные буквы. Часы показывали четыре часа утра. Два серьёзных молодых человека, похожие на бизнесменов, шли в направлении здания вокзала. Я побрела за ними.

Выброшенная в ментальный вакуум по собственной воле, я словно пыталась схватить последний глоток чистого воздуха – ведь они были моими единственными знакомыми в этой чужой стране, – я хотела незаметно «приклеиться» к ним, чтобы добраться до какой-нибудь приличной гостиницы, а потом... А вот о том, что будет потом, думать совсем не хотелось.

Они сидели на скамейке в глубине зала, что-то ели и оживлённо беседовали. Рассматривая витрины ещё закрытых освещённых торговых павильонов, я шла по направлению к ним, поравнявшись, попыталась сыграть удивление:

– Вы тоже спрятались от холода?

– Да, автобусы ещё не ходят, не стоять же на улице.

– А когда начнут ходить?

– В пять часов. Вам, какой нужен автобус?

– Я не знаю. Мне нужно в центр, в какой-нибудь прилич-ный отель, – пролепетала я неуверенно.