Польско-русская война под бело-красным флагом

— Администрация и управление! — тут же говорю я и нажимаю соответствующую кнопку на диване, чтобы этот ответ не исчез ненароком с экрана, прежде чем я успею его выбрать. И с беспокойством смотрю на Алю: правильный ответ?

Она смотрит немного испытующе: ты уверен, что это тот ответ, что именно этот ответ ты хочешь выбрать, ты уверен в своем выборе, ты уверен, что это правильный ответ?

Тут уже я, махнув на все рукой, иду ва-банк и повторяю, что на факультете администрации и управления.

— Елки-палки! — говорит она, потому что, скорее всего, ответ правильный. — Я тоже должна была туда поступать, этот факультет родители выбрали мне еще в начальной школе, но не поступила, потому что не было мест, впрочем, мама говорит, что не поступила я вовсе не из-за нехватки мест, а из-за процветающей там коррупции, из-за некомпетентности правящих элит и тяжелого экономического положения в стране, и вообще туда берут только по блату, а еще мама говорит, что экономический факультет — это тоже хорошо, даже еще и лучше, специальность более перспективная, и с устройством на работу будет проще, я, конечно, не хочу тебя пугать, но администрация и управление — специальность уже обреченная, после окончания учебы тебя с таким образованием не возьмет на работу ни одно уважающее себя учреждение. Я, в общем, то же самое не раз говорила своей лучшей подруге Беате, которая тогда поступила и думает, что теперь вдруг весь мир ляжет ей под ноги, вся Польша с Россией включительно.

— Я иду назад на праздник, — говорю я ей не терпящим возражений тоном. Потому что это уже конец программы, и выиграл я или проиграл, мне по фигу, от главного приза я отказываюсь в пользу сирот, в пользу Польского общества польских руководящих работников, в пользу моего лучшего друга Каспера, эта награда, по совести, причитается ему и только ему, и, может, он о ней мечтает. И мне по фигу, что по моим расчетам, по моей шкале, я на сотню миллионов пунктов в минусе, так что теперь мне придется трахнуть Магду тысячу раз подряд плюс еще несколько раз Анжелу, считая, что она опять девственница, чтобы хоть как-то выровнять счет и не потерять лица.

— О’кей, — говорит Аля, и я радуюсь, что наконец-то гейм овер, наше антенное время подходит к концу, передача «Готовим вместе» заканчивается, наше жаркое из лебедя после снятия текстильных декораций готово к употреблению, хотя пока — в кофте типа водолазка — оно выглядит довольно неаппетитно, но вкус превосходный, хотя, может быть, и чуть жестковато. Блюдо можно подавать как на банкетах и грилях в семейном кругу, так и на официальных приемах.

— Жаль, что ты уже уходишь, интересно было пообщаться, я рада, что у меня появился такой знакомый, как ты. Подожди минутку, я покажу тебе свадебные фотографии моей сестры, у них была очень веселая свадьба, все было очень вкусно, хотя блюда в принципе простые, и очень веселая, семейная такая, атмосфера. Посиди тут и ничего не трогай, — говорит жаркое из лебедя, одергивает водолазку и поправляет местонахождение золотого крестика на своей груди. И уходит. Я тем временем эти ценные мгновения в ее комнате наедине с самим собой, с глазу на глаз с цветами в горшках и волнистыми попугайчиками, не трачу попусту. Хотя после употребления перечисленных выше спецпрепаратов я чувствую внутри себя какое-то спокойствие и холодный расчет. Потому что, я еще этого не говорил, но в гробу я видал такую систему и с такой системой сотрудничать не намерен, и ни в каких публицистических интервью, ни в каких программах о поэзии типа «Прости меня» выступать в качестве участника не намерен, вот это я знаю точно. Ну, значит, так. Сначала я устанавливаю цветок в горшке на ковер, вынимаю Джорджа и демонстративно писаю в горшок, а сам весь на нервах, что меня накроют, поэтому струя идет криво, попадание получается не всегда идеальное. Не все помещается, поэтому для тех остатков, которые не влезли, я ставлю на пол клетку с попугайчиками, чтобы разрядить свой стресс на них, прямо в их мисочку для воды. Они тем временем вопят, разевая клювы, и удирают по перекладинам, я даже боюсь, что эта лебедушка сейчас сюда прибежит, привлеченная отзвуками их казни. Спокойно, падаль, — говорю я им, — немного мочи нормального человека вам полезнее, чем гектолитр психически больной воды из рук вашей благодетельницы.