Польское Наследство

Он изменил своим принципам, хлестнул бовину санкту вульгарным кнутом – стал на некоторое время государственным деятелем. Это противно, когда от государства зависят судьбы близких, но бывают моменты, когда выбирать не приходится. Он написал Ярославу подробное письмо, запечатал его и, повесив на шею Ширин амулет Моровичей, послал ее на поиски князя в надежде, что благодаря везению, либо смекалке Нимрода, князь уберегся от незваных посетителей. Князю следовало собрать и привести в Киев войско. Большое. Гостемил очень переживал за дочь, но не подавал виду. К тому же Ширин, подтвердившая всё, что он сказал, Владимиру и княгине, была в большей безопасности в пути, чем в детинце, или даже в доме Хелье. У Владимира взгляд был вовсе не добродушный – неизвестно, что взбредет в голову отпрыску рода олегова в следующий момент. На Ширин он смотрел с презрением.

В четвертое со времени отъезда Ширин утро Гостемил вошел в занималовку бодрый, суровый – по причине военного времени без стука. Вышата еще спал. Гостемил глянул на Владимира, беседовавшего с Ингегерд.

– Давно хочу тебя спросить, князь … Здравствуй, княгиня … Куда вы подевали Свистуна?

– Так ведь в острог сунули, там и место ему.

– В Вышгороде?

– Нет, здесь.

– Он может нам помочь. Пошли кого-нибудь, пусть приведут.

Ингегерд улыбнулась. Все больше и больше завораживающийся обаянием Гостемила, Владимир позвал двух ратников и дал им поручение. В этот момент в занималовку, почуяв неладное, ввалился заспанный фаворит Вышата.

– Зачем тебе Свистун? – строго спросил он у Гостемила.

– Увидим. Может и не нужен.

– А правда, Гостемил, зачем? – спросил Владимир.

Наверное отец уделял ему в детстве мало внимания, подумал Гостемил. Еще немного и он попросит меня его усыновить. У меня уже есть один сын, и его отец вообще никакого внимания ему не уделял.

– Посмотрим, – повторил он уклончиво.

Вскоре привели Свистуна – на цепи, прикрепленной к железному ошейнику. Замок отсутствовал – ошейник замкнули звеном. Свистун хромал и держался за ребра. От него дурно пахло. Раны заживали плохо, возможно гноились. Делать перевязки было некому. Гостемил подошел к нему, продел два пальца в звено и, разогнув его, выпростал из ошейника. После этого он разогнул и ошейник, и бросил на пол. Владимир чуть не взвизгнул от восхищения.

– Он так сбежит, – недовольно предупредил Вышата.

Гостемил не ответил. Он и Свистун смотрели друг другу в глаза.

– Пойдем со мной, – сказал Гостемил и, поворотясь и остальным, добавил, – Мы сейчас вернемся, не скучайте тут пока что.

До церкви старый разбойник доковылял без особого труда, но подниматься на колокольню отказался.

– Сдохну после четвертой ступеньки, так и знай, болярин.

Гостемилу и самому не хотелось туда забираться. Он боялся одышки. Бегаю как в молодости, подумал он, верхом езжу – а вот почему-то по лестницам вверх трудно подниматься. Почему? Кто ж его знает. Может, если покопаться, можно найти ответ в каком-нибудь греческом лекарском фолианте.

– Ладно, не будем забираться.

– Болярин, со мною здесь плохо обращаются, – сообщил Свистун.

– Ты рассчитывал, что тебя здесь будут боготворить?

– Нет. Но, знаешь, на хлебе и воде столько дней, да в землянке, а там сыро и холодно … Здоровье у меня крепкое, но все-таки. По-моему, князь и его подручный хотят, чтобы я околел. Им так хлопот меньше.

– Если бы хотели, послали бы лучника ночью.

– Болярин…

– Послушай, Семяшко, окажи городу услугу, а? У нас тут, кажется, намечается большая драка, о которой тебе известно. Если в городе остались твои люди … а они остались, я думаю … А ты как думаешь?

Свистун кивнул и даже улыбнулся слегка.

– Попугать бы неприятеля, если он сумеет войти в город.

– Это можно.

– Правда?

– Да. С условием.

– Говори.

– Чтоб в узилище меня не возвращали.

– Я не знал, что тебя там держат. Обещаю, что не вернут.

– А если все кончится хорошо, то я выйду на свободу.

– А если плохо? – спросил Гостемил.

– А если плохо, то я выйду на свободу вне зависимости от пожеланий князя и твоих.

– Ну, я-то как раз не против.

– Разве?

– Да зачем мне твоя неволя? – удивился Гостемил. – Хуже чем есть ты уже не сделаешь, разве что велишь меня убить, но это вряд ли – моя смерть никакой выгоды тебе не принесет.

– Верно, – согласился Свистун. – Ну так что же, замолвишь слово, если что?

– Перед Владимиром?

Свистун поморщился.

– Если вернется Ярослав – перед ним. Так мол и так, старый Свистун помог спасти город.

– Обещаю, – легко сказал Гостемил.

Свистун некоторое время молчал, глядя на Гостемила.

– Дай-ка я проверю, где теперь мои молодцы, – сказал он наконец.

– Валяй.

– Ты прав, с колокольни оно лучше было бы.

– Да.

– Ну да ладно уж. Как-нибудь.

Свистун повернулся к северу и свистнул трижды, каждый раз по-разному. Через некоторое время с севера раздался такой же свист. Свистун кивнул, сделал полуоборот, и свистнул еще раз. На западе откликнулись. А затем и на юге.

– Да, я смогу тебе помочь, – Свистун со значением посмотрел на Гостемила. – Но ты, болярин … Видишь, мне здесь больше не на кого рассчитывать…

– Я дал тебе обещание, – сказал Гостемил.