Польское Наследство

Тем временем Нестор заинтересовался Нимродом, и пока тот хозяйничал на кухне, хорошо и подробно его рассмотрел. Поворчав себе под нос (все ему на этой кухне было не так), Нимрод быстро, но без суеты, собрал на кухонном столе какие-то овощи, мясо, специи, плошки, протвени, сковородки, горшки, развел в печи огонь, и после этого руки его стали двигаться плавно и без остановок. Все вокруг Нимрода пришло в синхронное движение – что-то он нарезал, что-то чем-то посыпал, смешивал, клал в горшок или на противень, опять резал, поправлял – нож, горшок, печь, противень, овощи, мясо, несколько капель вина, снова нож, снова мясо, отделенный от мяса жир падает в ведерко, туда же сливается слой отработанного масла, мелко шинкуется зеленый лук, вылетают из-под ножа и падают точно в горшок неестественно тонкие кружки репчатого лука, редиской заправляется утка – Нестор завороженно смотрел на действо.

Когда на противне шипело а в горшках булькало, Нимрод протер ножи (Нестор думал, что нож на кухне один, а их оказалось целых пять, и все пять Нимрод явно принес с собой – раньше на кухне таких ножей с костяными рукоятками не было), смахнул отходы в ведерко одним движением, оперся пухлыми руками о стол, и посмотрел на Нестора. Обычно Нестор, когда на него смотрели взрослые, отводил глаза и начинал сердиться, а тут вдруг доверительно сказал,

– А Крося-сорока недавно щенка нашла живого. Его топили, а он не потопился и вылез. Она его себя взяла, а гладить никому не дает.

– Ага, – сказал Нимрод, задумчиво глядя на Нестора. – Вот ты говоришь – гладить не дает. А вот Като-старший римлянам всегда говорил – «Кархваж следует разрушить», а они не верили, и Пунические Войны из-за этого растянулись на много десятков, а то и сотен, лет. А ведь неизвестно, какой бы у нас был сегодня мир, если бы тогдашние финикийцы одолели Рим. А то, что они были иудеи – ты не верь, это вранье. Хочешь пряник?

В руках Нимрода появился его персональный походный мешок. Из мешка он достал другой мешок, поменьше, а оттуда выудил пряник – такой вкусный, что Нестор решил весь мешок с пряниками этой же ночью украсть.

– Вкусно? – спросил Нимрод.

– Нет, – ответил Нестор.

– На тебя не угодишь. Так мне не печь больше такие пряники? А то господин мой сладкое и мучное не ест, разжиреть боится.

– Нет, ты пеки, – сказал Нестор.

– Зачем же их печь, если никто не ест? Они ведь на меду.

– А я их соседским детям отнесу.

– Э, нет, – сказал Нимрод. – Благотворительностью я не занимаюсь, это лицемерие. Кархважане занимались – вот и получили сполна. Хочешь еще пряник?

– Хочу.

– На.

Нестор взял второй пряник и стал его жевать.

– Вкусно?

– Нет.

***

Нестора отправили спать.

– Ну, как, Лучинка, не обижает тебя супруг твой? – благодушно осведомился Гостемил.

– Нет.

– Повезло тебе, друг мой Хелье, с женой.

– Это мне с ним повезло, – сказала Лучинка, и покраснела. – Не всякий на мне б женился. – И покраснела еще гуще, осознав глупость сказанного. Выпила она до того – всего-ничего, два глотка греческого вина. – Да уж, – добавила она, поглядев на коротко мотнувшего головой мужа, – то, чем я занималась до того, как замуж вышла, уж это…

Хелье стало стыдно – не перед Гостемилом, конечно же, а вообще. Ну чего она оправдывается? Зачем?

– Чем же ты занималась? – спросил Гостемил.

Лучинка потянулась к кружке. Хелье плавно но быстро положил руку ей на запястье.

– Я была скога.

– Скога? – переспросил Гостемил.

– Уличная хорла.

– Ага. А до этого? – без паузы спросил Гостемил.

– Что – до этого? – переспросила, убирая руку, не ожидавшая такой реакции Лучинка.

– Чем до этого занималась?

Она тупо посмотрела на него.

– Нну … Тете помогала по хозяйству.

– Ага.

Лучинка не поверила и слегка насупилась.

– Лучик, не надо, а? – попросил Хелье.

– Собственно, если тебе это важно, – сказал Гостемил, подумав, – я знал, что ты была раньше уличная хорла.

Лучинка посмотрела на Хелье с упреком, грозящим перейти в злость.

– Нет, нет, – сказал Гостемил, засмеявшись, – Хелье мне ничего не говорил. Он вообще скрытный по жизни, это у него от варангов.

Она недружелюбно на него посмотрела и отвела глаза. Гостемил, раздосадованный тем, что попал в неудобное положение, объяснил, —

– Любая деятельность накладывает отпечаток. Жестикуляция, выражение лица, манера отвечать на вопросы или задавать вопросы – все это составные общего образа. А я в таком возрасте нынче, что не уметь составить образ из очевидных признаков было бы стыдно.

– Как же ты … составил? – с подозрением спросила Лучинка. – Мой образ – как составил?

– По тому, как ты мне обрадовалась.

– А?