Польское Наследство

Оказалось, что в отношениях Святополка и Болеслава наличествовала некая двусмысленность. У сына Болеслава, Мешко, имелись три отпрыска от жены его, Риксы, и один из сыновей на Мешко совершенно не был похож, а Болеслав именно этого своего внука почему-то любил больше всех, даже после того, как оказалось, что вовсе это не его внук, а плод тайной любви Святополка и Риксы. Что за люди его сыновья – Беспрым и Мешко, Болеслав хорошо знал, не верил им, и все свои надежды по поводу польской государственности возлагал на внуков, и особенно на одного из них, даже после того, как оказалось, что он не его внук. И, уходя из Киева, Болеслав доверился Святополку, сказав примерно так – мы с тобою не дружим, но человек ты верный, князь, и, будучи киевским правителем, человек надежный. В драке с Неустрашимыми мне перепало некое количество золота, и хранится оно, золото это, там-то и там-то. И когда мои сыновья разорят Полонию к свиньям, распродадут все, что можно, передерутся, сдадутся в плен чехам или венграм, а страна будет нуждаться в твердой руке и добром сердце, найди моего внука и передай ему это золото, да заодно и войско ему дай.

Возможно впоследствии, узнав об изгнании и смерти Святополка, Болеслав пожалел и хотел было забрать золото назад – а только золота там не оказалось. Перепрятали.

– Дир? – спросил Хелье.

– Дир бы его так перепрятал, что его бы нашли и украли через час. Я перепрятал золото. Но слушай дальше.

Святополк умер на руках у Дира. Дир, за время служения почему-то очень к князю привязавшийся, клятвенно обещал ему сделать все так, как князь просит. И похоронил его, и даже, кажется, крест соорудил из подручных материалов.

– Когда мы с ним встретились в Гнезно, он был не в себе, и все не хотел рассказывать, но потом все-таки рассказал – поскольку ему нужна была моя помощь. Он предпочел бы тебя, но ты был в это время неизвестно где.

– В Корсуни.

– Это далеко. Ну так вот…

Спрятано золото оказалось в Саксонии, в подвале родового дома какого-то вельможи, ничего не подозревавшего. И однажды ночью Дир с Годриком, как воры, пробрались в подвал и вытащили сокровища. И перепрятали их.

– Где? – спросил Хелье.

– Все тебе скажи!

– Я не настаиваю.

– Да ничего особенного. Разделили на десять частей, и части пристроили у разных дельцов да купцов. В основном я пристраивал. Дира бы просто ободрали и обокрали.

Три части Дир оставил себе – не как плату, а ради дела.

– Купил вот этот вот слотт, подальше от больших хувудвагов, перестроил его, и говорит – ежели понадобится внуку Болеслава место, где можно уберечься и защититься, так вот оно.

На самом деле, конечно же, Дир хотел иметь свой личный слотт. Тем не менее, причина выглядела достаточно резонной. Потом случилась бурная осень, и часть слотта развалилась. Пришлось все перестраивать, а Дир заодно и некоторые помещения отделал, решив, что он большой вельможа. И приглашения рассылал местным, чтобы приезжали к нему в гости. Никто, конечно же, не приехал.

– И с тех пор он сидит здесь, в крепости? – спросил Хелье.

– Ну, сидит он в крепости только последние два года. До этого он постоянно шастал в Магдебург развлекаться. И растратил еще три части польского наследства. И еще две части пропали – купцы ходили в путешествие и не вернулись, а наследники, когда я к ним обратился, послали меня в хвиту.

Дир и Годрик попривыкли к жизни в Ростоцке – так его назвал Дир, поскольку «Здесь все, заметь, в рост идет» – что он имел в виду, леший его знает. Можно было бы продать слотт и уехать куда-нибудь, где погода приятнее, но Дир настаивал, что ему, как хранителю польских сокровищ, необходима близость к Полонии – на случай, ежели наследнику понадобится помощь. И это несмотря на то, что в оказывание помощи наследнику он не очень верил. Скорее всего просто попривык, да еще гордился тем, что слову, данному им Святополку, не изменяет.

Магдебург – город мрачноватый, основное развлечение там – хвесты. После пяти лет бездействия Дир начал толстеть и не слишком огорчился этому. А после двенадцати лет жизни в Ростоцке и поездок в Магдебург Дир решил, что ему нужно, наконец, жениться, и обзавестись семьей – тем более, что Годрик подал ему пример.

– Пример?

– Пошел к дельцу, взял у него из польского наследства небольшую часть, пообещал вернуть – и вернул! – отметил Годрик.

На эту часть Годрик с бриттской обстоятельностью купил себе землю, построил дом, и окрестные фермеры, увидев, что дело у него спорится, тут же предложили ему своих дочерей – всех, включая даже тех, кто были уже замужем за пьяницами. Мол, если хочешь вот эту, которая замужем, так мы пьяницу зарежем, а ты на ней женишься. В германских землях высоко ценятся рабочие умение и сноровка. И Годрик женился. И Диру тоже захотелось.