Полтава. Рассказ о гибели одной армии

Неудивительно, что довольно многих кавалеристов постигало такое несчастье — потерять в разгар сражения скакуна, зачастую еще и не раз. У более состоятельных офицеров обычно бывало по нескольку верховых лошадей, кавалерийскому майору полагалось иметь в запасе пять коней, ротмистру — четыре, корнету — три и так далее до рядового конника, у которого была всего одна лошадь. Само собой разумеется, рядовой кавалерист имел меньше шансов спастись, чем офицер; потеряв коня, рядовой, как правило, застревал на поле боя. Тридцатипятилетний лифляндский ротмистр Юхан Блюм потерял в этот день, возглавляя свой эскадрон конногвардейцев, трех лошадей подряд. У младшего капрала драбантов Нильса Кристера фон Баумгартена, родом из Кальмара, вдобавок к рваной ране в плече от русского ядра, были убиты два коня.

Многие избегали участи быть растоптанными или взятыми в плен, отыскав себе новую лошадь, когда под ними падала старая. Случалось, что в попытке обрести нового коня люди не останавливались перед прямым насилием. Другие, по примеру короля, без стеснения присваивали себе то, что им более или менее добровольно уступали подчиненные. Среди попавшихся Левенхаупту офицеров, которые прилагали все усилия к тому, чтобы остановить бегущих, был генерал-майор Аксель Спарре. Под ним тоже застрелили лошадь, и ему срочно нужна была новая. Тогда прапорщик Бенгт Сальстеен, тридцати лет, уроженец Вестманланда, слез со своего коня и отдал его Спарре. Возможно, он действительно сделал это, как он утверждает, «без принуждения», а может быть, тут сыграло роль сознание того, что Спарре — командир полка, а сам он — его подчиненный. Генерал-майор взлетел в седло и ускакал, оставив прапорщика, как тот выразился, «в затруднительном положении».

Нильс Бунде и Карл Роланд — два человека, случайно столкнувшиеся друг с другом накануне сражения, — тоже пережили подобные приключения. К тому времени, когда под генерал-адъютантом убили кобылу, он потерял из виду своих, в том числе и денщиков с лошадьми. Бунде едва не затоптали, но ему чудом удалось избежать такой участи и найти себе другую лошадь.

Роланд служил в драгунском полку Ельма и в составе своего эскадрона участвовал под началом Крёйца в атаке на каре. Под конец боя он вдруг очутился посреди равнины без коня. Все его товарищи умчались (очевидно, следуя приказу бросить преследование русской кавалерии и идти к королю) и оставили пешего Роланда одного. Тут-то ему представился случай проклясть тот час, когда он не успел захватить в сражение своих запасных лошадей: на него надвигался русский эскадрон. Впрочем, у Роланда был небольшой шанс спастись: впереди русских кавалеристов скакал обезумевший от страха конь без седока. Роланд успел добежать до него, кое-как вдеть ногу в стремя (скакун был высок и могуч), подтянуться в седло и пришпорить коня. Сороконожечье громыханье копыт уже настигало драгуна. Впереди было болотце. Роланд направил коня через зыбкую трясину, и преследователи что было духу понеслись за ним. Однако, в отличие от своих лошадей, они были крепкого телосложения и изрядных размеров, так что животные под их тяжестью одно за другим начали сдавать. Хорошо, что конь, провидением или случаем посланный молодому стокгольмцу, оказался вынослив и сумел даже вместе с седоком одолеть топь. Русским же не удалось перебраться через трясину, и Роланд оторвался от них. Однако опасность для него еще не миновала.

Оставив позади болото и застрявших там русских, Роланд принялся искать шведские войска и собственный полк. Блуждая вокруг, он обнаружил в пределах видимости кавалерийский отряд и поскакал к нему. Определить, на чьей стороне сражаются конники, было сложно, пыль и пороховой дым застилали Роланду глаза. Только подъехав совсем близко, драгун разглядел, чьи это солдаты: русские! Он круто поворотил коня и умчался от неприятеля. Проблуждав наугад еще некоторое время, он наткнулся на группу всадников, оказавшихся шведами. На сей раз его испытания подошли к концу, и Роланд сумел соединиться со своим полком.