Полтава. Рассказ о гибели одной армии

Торопясь на левый фланг, Реншёльд проезжал мимо короля и его свиты. Фельдмаршал придержал коня и, загнанно доложив Карлу, что «пехота пошла скорым шагом на врага», поскакал дальше. «Как это возможно, чтобы баталия уже началась?!» — изумился Юлленкрук (пехота всего несколько минут как прошла с болота). «Они идут», — спокойно ответствовал король. Юлленкрук быстро нашелся: отвесив низкий поклон, он выразил надежду, что «ангелы Божий да сохранят Его Величество». Впрочем, ангелам должны были помочь драбанты, лейб-драгуны, а также та часть Северосконского кавалерийского полка, которая не была задействована Крёйцем на правом фланге. И они сомкнули свои ряды вокруг короля, когда того подняли на носилки и повезли к пригорку, с которого открывался вид на равнину.

А Юлленкрук вскочил в седло и поскакал по полю туда, где виднелись спины удаляющейся пехоты.

Тучному Пиперу недолго дали поспать под его деревом. Снова примчался Хермелин, который некоторое время тому назад сообщил ему об отбытии короля, — тогда сонный Пипер отмахнулся от него, дескать, не к спеху. Теперь статс-секретарь доложил, что «враг идет на сближение, дабы на нас напасть, тогда как наши могут ответить лишь несколькими мушкетными выстрелами». Вялый спросонья Пипер взгромоздился на коня, окинул сверху взглядом растянувшиеся по равнине шеренги русского воинства. Затем взор его упал на неразбериху, творившуюся за шведской пехотой. «Господь должен сотворить чудо, чтобы нам и на сей раз выпутаться удалось», — в ужасе оборотившись к Хермелину, произнес Пипер. Он резко развернул коня и понесся на правое крыло. Первый министр хотел переговорить с Карлом.

С другой стороны огромной поляны зеленая стена отреагировала на наступление шведов тем, что остановилась. Царь, который прежде ехал впереди линии во главе группы военачальников — генералов, генерал-лейтенантов, генерал-майоров, бригадиров и полковников, — теперь застыл на месте. Он взмахнул шпагой, благословляя полки, и уступил командование фельдмаршалу Шереметеву.[35] Верный своей привычке, Петр и на этот раз не взял на себя роль главнокомандующего, а направил Лизетту к той дивизии посредине строя, которую решил сам вести в бой. Фельдмаршал приказал всем высшим офицерам возглавить свои подразделения. Артиллерийские орудия заняли небольшие интервалы между батальонами и открыли огонь.

Расстояние до противника было еще порядочным, около 500 метров, поэтому бомбардировка началась с обстрела ядрами. Пушечные выстрелы гремели с равномерными промежутками, напоминая удары молота. Литые железные шары диаметром около 7,7 сантиметра выбрасывались из жерл со скоростью 220 метров в секунду. Примерно через две секунды после выстрела ядра достигали цели. И так раз за разом, раз за разом.

Ядра прорубали кровавые просеки в продолжающих наступать батальонах, что, однако, не останавливало солдат. Людей подбрасывало кверху, ломало, калечило, разрывало на куски. Одной из жертв обстрела стал прапорщик Скараборгского полка Свен Клинг. Барабанщик Андерс Перссон из Эртеберга (приход Хэрья), который, по-видимому, шел непосредственно за ним — в построенных к бою частях музыканты обычно следовали за знаменосцем-прапорщиком, — видел, как пушечное ядро попало прямо в офицера. Ударив прапорщика в пах, оно практически разрезало человека пополам. Изувеченный офицер упал на землю и мгновенно, не издав ни звука, умер.

Но видят ли, Марс, твои змеи, одетые в пламя и грохот,
Что они натворили? Плюющие смертью драконы —
Разверзшие пасти мортиры, и гаубицы, и другие,
Швыряющие гранаты, наполненные картечью,
Угрюмые, черные ядра и бомбы, рыхлящие землю, —
Что они натворили? Когда это начало всюду
Свистеть, и шипеть, и взрываться, увидели мы, как над нами
Руки и ноги взлетали, как падали люди и кони
Одни на других вперемежку, и в куче одной копошились.

Г. Шернъелъм

Теплый летний ветер дул шведским солдатам в лицо, обволакивая их ряды пахнущей порохом дымкой (взорвавшийся заряд из черного пороха напоминает по запаху тухлые яйца). Видимость все больше сокращалась.