Полтора дракона для травницы, или Таверна «С любовью»

Вдвоем мы быстро подготовили задел под горячее на ужин и рассмеялись, глядя друг на друга.

- Споро управились, - сказала Розетта, отмывая руки.

- Пойдем по городу прогуляемся, - я тоже взяла в руки дегтярный брусок. – Заодно посмотрим, открылись ли лавки с посудой. У нас ведь много чего побилось в наводнение, - насухо протерла руки, понюхала – рыбой не несет, отлично. – И еще в специи заглянем, пора пополнить запасы.

- Как скажете, - Рози кивнула. – Размять ножки, и правда, хочется. Да и поглазеть, что сейчас в Лаверне происходит.

Мы приоделись и, повесив по корзине на сгиб локтя, отправились гулять.

Город оживал. Вокруг кипела стройка. Деловито стучали топоры, весело визжали пилы, покрикивали ребята-рабочие. Пахло свежим распилом дерева, краской, лаком и кострами, где варили смолу для промазывания стыков в стенах. Скоро и следа от беды, что покорежила город, не останется. Вот еще бы священники с улиц ушли, так и вовсе стало бы замечательно.

Я с неодобрением проводила глазами очередную свору в сутанах. Молодчики явно были навеселе. Наверное, спустили в трактире пожертвования бедняков, выбитые угрозами и силой. Пусть их же начальство будет им судьей. И я вовсе не про тех, кто живет на земле.

- А вот и посудная лавка! – Рози потянула меня к двери, расписанной горшочками и тарелками.

Позабыв про «свищенников», я принялась выбирать пузатые бочонки-кружки, рассматривать новомодные вилки и решать, надо ли нам пополнять ряды кастрюль и сковородок. Да и разделочные доски новые не помешали бы. Вот так всегда, стоит женщине увидеть посуду, сразу просыпается желание купить все и сразу. Я усмехнулась, ощутив, как сжался бархатный кошель, висящий на поясе. Чувствует, что пустой портянкой вернется домой, не иначе!

- Вся в делах, пчелка моя, - раздалось над ухом.

- Джанет, – улыбнулась, увидев тетку. – Какая встреча!

- Я направлялась в собор, поставить свечу за упокой души Григорио, - та погрустнела. – Но увидела тебя.

- Позволишь составить тебе компанию? Помянуть нашего епископа – святое дело.

- Конечно, милая, - Джанет кивнула.

- Как твое заведение? – спросила, пока Рози договаривалась о доставке утвари в таверну – мы ведь, экономные хозяйки, совместными усилиями навыбирали столько, что самим и не утащить.

- Ремонт почти окончен. Хотя, по сути, внутри пришлось отделывать заново, вода уничтожила все. Хотела на днях открываться, но теперь сомневаюсь.

- Из-за Альгата? – Рэйчэр рассказывал, что этот черт и по любви к сладкому недавно прошелся, проклиная всех, кто «тешит беса во чреве».

По его мнению, люди должны утонуть в страдании, грызть камни и радоваться от того, что им так плохо. Будто Господь человека для одних только мучений создал, а кто посмеет побыть счастливым хоть минуточку, сразу в ад, пинками, ибо нечего!

- Не только, - женщина нахмурилась. – В больницу привозят много больных в последние дни, Алина. Горячка, рвота, все сопутствующие радости. Врачи с ног сбились, страждущих все больше становится.

- Только бы не нутряная болезнь, - внутри все похолодело, ведь я знала, что после наводнений такие беды не редкость. – Если начнется эпидемия, треть горожан может умереть.

Рука сама собой легла на живот. Неосознанно я пыталась защитить Горошинку от всего на свете, ведь она еще такая маленькая и совсем беззащитная. От внимания Джанет этот жест не ускользнул. Проницательная женщина, она тут же ахнула:

- Алина, ты ждешь дитя?..

- Да, подарочек от чешуйчатого супруга, - тепло улыбнулась.

- Так и знала, что у вас все сладится! – тетка обняла меня. – Поздравляю вас обоих! Но теперь и думать забудь появляться в больнице Григорио, ясно? Тебе нельзя!

- Понимаю, - вздохнула, соглашаясь. – Но я распишу схемы лечения мамины и отвары вам буду делать, хорошо? Она говорила, что в нутрянке повинна грязная вода. Надо чтобы жители воду как следует кипятили и ни в коем случае не пили другую.

- Конечно, милая.

- Вам бы еще чесночную настойку с добавками надо, - пробормотала я. – Она очень хорошо с этой заразой справляется. И…

- Успокойся, - Джанет со смешком сжала мою руку. – Все-таки лекарь всегда остается лекарем.

- От этого никуда не деться, - тоже улыбнулась.

- Можно мне с вами? – Рози подошла к нам. – Почтить память епископа – честь. Да и за погибших помолиться надо, столько сгинуло без вести.

Тоже верно. Мы вышли из лавки и прошли к громадине собора, большой каменной «стрелкой» убегающей в небеса. Внутри было прозрачно-светло, цветные солнечные зайчики скакали через витражи и таяли в гулкой тишине, нарушаемой лишь шорохом шагов и шелестом людских слов. Пахло ладаном и покоем, даруя сердцу отдых.

Поставив свечи, я замерла рядом с ними, вспоминая Палау. Лаверн осиротел, когда его не стало, нашего самого доброго и заботливого епископа. Говорят, ангелы на земле не живут. Может, поэтому Господь забирает их на небеса. Сейчас там людно из-за душ множества граждан нашего небольшого городка. Наверное, моя мама встречала их, помогая обустроиться на новом месте. Улыбка тронула губы. Она всегда обо всех заботилась, всегда.