Полтора года жизни

– Эту безделушку… Её подарил мне… Мне подарил этот брелок… Один мальчик. Брат моего начальника. Я была его… Няней. Знаешь, он был ужасным подопечным, – попыталась ухмыльнуться я, но вдруг поняла, что к моим глазам подступают слёзы. – Он издевался надо мной: забрасывал лего в камин, разливал чистящие средства в ванной, подкладывал кнопки на стул и смеялся, когда мне было больно… Должно быть он сейчас сильно смеется… Потому что из-за… – Я хотела сказать “него”, но осеклась, так как знала, что он здесь не при чем. – Из-за этой долбанной… Мне хреновее некуда, в общем. У него диагностировали эту проклятую аневризму… – Я вдруг замолчала, продолжив лишь спустя несколько секунд. – Знаешь, я рассматривала все варианты, кроме того, что это может произойти во сне. Потому что это слишком гуманно, по отношению… Ко всем… В конце концов его аневризма – это закон подлости, а закон подлости никогда не упустит шанса поиздеваться над своей жертвой… Я была права, но лучше бы я ошибалась. Это произошло не во сне… Он… У меня на руках, – я уже во всю хлюпала, растирая слёзы по шершавым щекам и вдыхая горький дым самокрутки, с болью осознавая, что не могу вслух произнести имя своего подопечного. – Он до последнего не знал о приближающемся конце, а мы знали. Это я настояла на том, что мы должны отвезти его в Диснейленд, а в день выезда он… Его не стало, – я слишком глубоко всхлипнула, после чего затянулась в последний раз и выбросила остаток косяка на песок. – Знаешь, а ведь я раньше не умела плавать лишь из-за того, что в детстве чуть не утонула в пруду с утками. Это он научил плавать меня в мои двадцать два… А я со своим Диснейлендом… – Я снова замолчала и снова спустя несколько секунд продолжила. – Он научил меня плавать, а я научила его мечтать без шанса на исполнение мечты – неравноценный обмен, не находишь?

– Это произошло недавно, да? – Тяжело выдохнул Дэвид.

– Четыре с половиной месяца назад… Я… Мне кажется, будто я пересекла невидимую черту невозврата к себе и уже никогда не смогу вернуться… Самое хреновое – это однажды потерять самую сильную надежду в своей жизни. После подобной утраты ты словно забываешь значение слова “надежда” и превращаешься в застывший кусок пустоты. Говорят, что только не надеющийся ни на что человек, никогда не разочаровывается. Вот только никто не уточняет, что не умеющий разочаровываться, также не умеет искренне удивляться – ведь он вообще ничего не ждет, а когда что-то получает, ему наплевать, ведь он не хотел ничего получать. Я больше ничего не жду…

Неожиданно Дэвид похлопал меня по плечу, и я криво ухмыльнулась ему, после чего забрала у него из рук радиоприемник, скрутила зарядное устройство и отправилась в сторону палатки.

Сэм попыталась выйти со мной на диалог, но я всё еще была под легким кайфом и, не желая палиться, свела на нет её всяческие попытки поговорить со мной, уже спустя пять минут притворившись спящей. Однако заснуть этой ночью мне удалось не скоро. Я судорожно сжимала в руках свой телефон, словно касаясь теплых воспоминаний, сотканных из солнечных лучей, и иногда по моей левой щеке скатывалась горячая слеза. Было невыносимо больно, ведь я ВПЕРВЫЕ после случившегося РАССКАЗАЛА кому-то о кровоточащей ране у себя в душе.

Мне в очередной раз захотелось закрыть глаза и никогда больше не просыпаться, но это было выше моих возможностей.

Глава 11. Дания. Мир.

Следующее утро стало первым пасмурным утром за всё наше пребывание на пляже. Море шумело под натянутыми, словно на барабан, облаками, но дождя не предвещалось.

После вчерашней травки меня хорошенько подташнивало, и так как у нас не было ни единого средства от банальной тошноты (да что там говорить, у нас была всего пара таблеток от диареи и сверток старого лейкопластыря – вся наша аптечка), я с надеждой отправилась к помахавшему мне рукой Дэвиду. Было достаточно прохладно, поэтому вместо купальника я надела старые, потертые джинсы, перевязанные льняным канатом, и прежде любимую мной футболку, которая от ветра колыхалась на мне, словно на палке.

– Идешь продавать спички? – Усмехнулся Дэвид.

– Если бы они у меня были! И это не ирония – мы вчера истратили последние, так что теперь будем поджигать костер при помощи зажигалки, которой хватит максимум на неделю.

– Честное слово, не туристы, а бомжи.

– Просто мы не оцениваем комфорт, как приоритет. Хотя, будь у нас огромные средства, вряд ли бы мы отказались от автодома и гриля.

– На самом деле я тоже нищий.