Полтора кролика (сборник)

Толстой (ошарашенно). Как это он?… Куда это он?… Без мотивации? (Пауза.) В народ?… В элиту?… На кладбище?…

Софья Андреевна. А говорили пуленепробиваемое…

Анна Григорьевна. Точку нашел критическую… Тюк – и разбилось!

Софья Андреевна. Какая странная история…

Анна Григорьевна. А как же… мы?

Толстой. Тише, тише… Нас слышат…

Сочинения Рудакова по 72 слова каждое

Седьмая цифра

Счастливые… Она, конечно, их не съедала, как того требует строгий закон, но выявляла всегда, – каждый трамвайный билетик обязательно проходил экспертизу. Делала это машинально, не задумываясь: прежде чем положить билет в сумочку, складывала первые три цифры и три вторые. А что? Иногда сходилось. Убирала и забывала о счастье… В октябре ввели семизначную нумерацию. Внутри что-то сломалось. Лопухов сам ушел. Подсела на сериал. Купила ортопедические стельки. Почему надо за все платить? Стала зайцем. Зайчихой.

Во!

– Ковыляю лесом, никого не трогаю. Вдруг: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, я от зайца ушел, от волка ушел, а от тебя, медведь, и подавно уйду!»

И в кусты укатилось.

Во, думаю.

– Отчего деревянная? Так живую старик отрубил…

Я к нему: скрып, скрып. Вижу, лапа моя в горшке варится, шерстка разбросана – знать, щипала старуха. Спряталась на печи, думает, не замечу, а старик под корыто залез.

Съел я их.

Во, думаю.

Цирк

Видите ли, сначала шло все как по маслу. Не предвещая ничего нехорошего, клоун веселил своими калошами, и долго резвились на одной лошади десять джигитов. Знаете ли, потом пошли неурядицы. Канатоходца с каната сдуло, шпагоглотатель пригвоздился к стулу, у фокусника из рукава выскочил сдуру ошалевший кролик. К счастью, дрессировщик спас положение. В силу разума твердо веря, не размышляя о возможной потере, он предъявил страшному зверю свою голову. И мы благодарно в ладоши захлопали.

Шестое июня

Мне рекомендовано забыть это место – не посещать никогда.

А я вот пришел.

Многое изменилось, многое не узнаю, а могло бы измениться еще больше и гораздо в большем – в планетарном! – масштабе! – выбей тогда я дверную задвижку и ворвись в ванную комнату я!..

Надеюсь, у меня нет необходимости в десятитысячный раз объяснять, почему я хотел застрелить Ельцина.

Хватит. Наобъяснялся.

С тех пор, как меня освободили, я не бывал на Московском проспекте ни разу.

Станция метро «Технологический институт» – здесь я вышел, а дальше ноги сами меня понесли. Все рядом. До Фонтанки (это река) шесть минут неспешной ходьбы. Обуховский мост. Мы жили с Тамарой не в угловом доме, а рядом – на Московском проспекте у него восемнадцатый номер. Надо же: ресторан «Берлога»! Раньше не было никаких берлог. Раньше здесь был гастроном, в нем Тамара работала продавщицей. Я зашел в «Берлогу» взглянуть на меню. В частности подают медвежатину. Что ж.

Если это «берлога», то комнату в доме над «Берлогой», где я жил у Тамары, справедливо назвать «Гнездом».

В нашем гнезде над берлогой был бы сегодня музей, сложись все по-другому. Музей Шестого июня. Впрочем, я о музеях не думал.