Полтора метра счастья (СИ)

— Любимый мужчина, ты нам чаю не нальёшь? — не отрывая глаз от строчек, попросила я. — Он закипел только что.

— Хорошо. Что ты там читаешь?

— Всё то же самое. Любовный роман. Слушай, у нас с тобой какая-то не любовная любовь. Ни разу не было секса под балдахином. В Мохонке есть номера с такими кроватями?

— Надо будет позвонить и спросить.

— Спроси, а то прям жизнь зря проживаем. Ты меня ни разу не крал, увозя на коне. И не вёз в трюме корабля, чтобы продать работорговцам. А сам бы при этом был пиратом.

Химчан налил в наши кружки, розовую и фиолетовую, чай, свою поставил на тумбочку со своей стороны, освободившейся рукой вытянул у меня книжку, бросив туда, откуда я её и взяла, вложил в мои ладони вместо неё мою кружку.

— Будем честными, ты не оказывала сопротивления, чтобы я производил подобные махинации.

— Ну блин, в этом всё дело, да? А теперь я могу начать сопротивляться? Или уже совсем поздно?

— Не поздно, но бессмысленно. Ты моя жена вроде бы уже. Летом будет три года как.

— Это ничего страшного, в романах часто насильно выдают замуж, и несчастная всё равно упирается, пока не полюбит своего мужа, иногда это длится очень-очень долго, три года вписывается в рамки таких сюжетов.

— Ты ещё не определилась с чувствами ко мне? — шутя, уточнил Химчан. Я подыграла:

— Да-а, вот думаю, стоит ли влюбляться в мужа, который не называет мои сиськи вершинами наслаждения?

— Сильная недоработка, я попытаюсь исправиться, — улыбался он, похлёбывая чай.

— Интересно, вообще, в реальности любовь рождается из ненависти, как во всех этих историях?

— Не знаю, я не специалист в людских судьбах. — Я задумалась, представляя, каково это, быть привязанным к кому-то насильно, и чтобы из неприязни и отторжения родилась симпатия! Я так не умею, мои чувства всегда как-то однозначны, что сразу решила о человеке, то всегда о нём буду думать. Хим понравился мне с первого взгляда, и я не прогадала. Снова надо будет спросить у Рин, Дэн её завоевал, как отряд дикарей плохо защищенную крепость, боевым и внезапным налётом. Как она умудрилась полюбить настолько наглого типа? Впрочем, разве я себя Химчану не навязала ещё более настойчиво? Посмотрев на последнюю дольку мандаринки, я сунула её в рот мужу, честно оторвав от души заключительный кусок.

— Знаешь, ведь в любовных романах очень много времени и места уделяется декорациям, красивым платьям, красивой природе, красивым дворцам… Как много девушек после этого уверены, что без всей этой мишуры, без блеска и сияния дороговизны любви нет. Они думают, что любовь возможна лишь с принцем, потому что принц — это какой-то супер-титул, дарующий супер-способность дарить любовь и счастье.

— А ты так не думаешь? — разглядывая отвлеченно стенку напротив, отставил свою кружку Хим. Я тоже отставила свою и привалилась к нему на плечо. Он поднял руку, чтобы обнять меня.

— Не-а. Я не думаю, что будь наша скромная конура шире, выше и вся в позолоте, это доставило бы нам больше удовольствия. Я бы и не заметила, что вокруг произошли изменения. Вернее не так, заметила бы, но не придала значения. Какая разница, как это всё обставлено и выглядит? Мы с тобой в таком сраном и грязном мире познакомились! Вот уж где и подумать нельзя было о романтике.

— Согласен, — прижал Хим меня к себе крепче.

— Так что, не нужен мне балдахин.

— Мы не едем в Мохонк?

— Нет, в Мохонк-то мы едем! — засмеялась я. — Обязательно нужно прожить неделю в номере в викторианском стиле. Знаешь, зачем?

— Зачем же?

— Чтобы вернуться домой и понять, что нет никакой разницы, где заниматься любовью. А, может, мы даже соскучимся по дому и поймём, что лучше вот этого места, — я попрыгала полулёжа, раскачав матрас, — ничего нет.

— Я знаю другое место, лучше которого нет, — прошептал Химчан, запуская руку под одеяло.

— Интересно-интересно, — чувствуя, как его ладонь сползает по мне всё ниже, изобразила я любопытство, — ты ищешь вершины наслаждения?

— Скорее ущелье. Вершину можешь поискать ты. — Я посмотрела на приподнявшееся на Химчане одеяло.

— Долго искать не придётся.

— Тогда не откладывай, начинай восхождение, — поцеловав меня в ухо и шепча в него бархатистым голосом, Хим потянул вниз мои трусики. Я с радостью из них выскочила, забираясь на него и опуская лицо, чтобы слиться в поцелуе. Наши губы сошлись в дерзком и откровенном порыве, родившемся, как и большинство наших иступленных совокуплений, внезапно и сразу на максимальной скорости. — Я люблю тебя, — выдохнул мне в губы, чередуя слова и поцелуи, Хим. Я прокралась ладонью в его трусы и обхватила возбужденный член.

— Обожаю заявления, подкреплённые доказательствами. — Теперь я наклонилась к его уху: — И обожаю тебя, мой самый лучший на свете мужчина.