Полторы имперских марки

– Ну знаешь, это слишком, - ледяным тоном сказала Ульрика.

– Как вы позволили этим недорослям продавать артефакт на

черном рынке?

– Ты их видела? – взвилcя Эггер. - Ты всерьез сейчас, что они

могли продавать хоть что-нибудь на черном рынке?!

– У мальчишек есть начальство, – без эмоций сказал Петер. -

Видимо, кому-то сильно не хватает денег.

– Я займусь этим, – Эггер снова был спокоен. – Вы сможете

аккуратно закрыть дело, если торговля «Золотым сечением»

прекратится?

– А потерпевшие? - возмутилась я. – Кто вернет людям

украденные вещи?

– Я пока не знаю как – пусть голова болит у лейтенантов

Фроста, Клая и Андерса, – но все будет возвращено

потерпевшим в полном объеме. Дамы, герр Шульц, я покину

вас на время, что бы решить этот вопрос.

– Значит, лейтенантики не в штрафбате в горах Энции? -

язвительно кинула я в исчезающую спину.

– Фроляйн, вы помните, чтo герр Клаушвиц просил вас не

раздражаться по пустякам?

– Да какие же это пустяки! Бауэру официально сказали, что

парней услали в штрафбат!

– Сразу было ясно, что врут, - успокоил меня Петер. – Вы бы

вещи пока разобрали, а то ведь вернется капитан, опять куда-

нибудь потащит.

Ульрика поддержала идею обеими руками. Петер деликатно

вышел. И я, не слушая, что она говорит про мое последнее

платье, выпалила:

– Οткуда ты знаешь Эггера?

– Жили рядом, - пожала плечами она. – Когда-то я была

безумно влюблена в его младшего брата. Сорочки убери в

шкаф, а платье отдай погла…

– Ты? Безумно влюблена? – не поверила я.

Достаточно пару раз послушать рассуждения Ульрики о

Великом Рацио, венчающем сознание человека, как снежная

шапка – вершину горы, и Ветреном Эмоцио, которое создано

специально для того, чтобы кружиться грозовыми тучами и

туманом вокруг Ρацио, мешая ясности мысли. Какая уж тут

любовь…

– А что? – вскинула голову Ульрика. - Мне было пятнадцать,

мы вместе искали скелеты летучих мышей и лягушек. Ты

знаешь, как сложно найти скелет лягушки в хорошем

состоянии? Он был таким милым – лучшие экземпляры всегда

отдавал мне…

– И что же случилось?

– Умер мой опекун, мне назначили нового, я уехала – он

остался.

Ульрика не любит вспоминать о детстве, прошедшем то с

одним опекуном, то с другим. Не все они были добродетельны,

не все чисты на руку… Я не стала спрашивать дальше,

послушно взявшись за сорочки.

– Маттиасу можно доверять, - все-таки добавила Ульрика. –

У нас есть причины для неприязни, но он человек чести.

– Армия меняет людей, - возразила я. – Джонас раньше был

отличным братом, а теперь…

– Да-а? Может, он ещё не безнадежен?

В ответ я рассказала о нашей проблеме с завещанием.

– Странно. Что, можно сделать такое завещание? Все равно

поместье должен наследовать старший сын, это закон.

– Α моей матушке никто не указ.

– Прости меня, дорогая , если я лезу не в свое дело, но

завещание можно оспорить. Обратиться напрямую к

Императору. Просто для замужества нужно созреть, а ты, на

мой взгляд, совсем не готова.

– Ты права. Не готова и не хочу. Но на самый крайний

случай…

Услышав про Петера, Ульрика покачала головой и

предложила другой вариант. Обговорить детали мы не успели:

в дверь стукнул Петер и сообщил, что вернулся капитан.

– Поисковая группа обнаружила логово. Хотите посмотреть?

Еще бы, хотели все.

– Там грязно, – предупредил Эггер, глядя на Ульрику.

– Что ты говоришь, - огрызнулась та. – Α то я ни разу в логове

оборотней не была.

– Все забываю, кем ты стала, - не остался в долгу капитан.

Портал он открыл прямо из комнаты, а я хотела забежать на

кухню за пирожками для собак…

В горах было холодно. Об этом Эггер не подумал. Зато

подумал Петер, прихватив мой плащ и куртку для Ульрики.

Собаки сидели, как два изваяния, возле узкой расселины в

скале. Рядом у костра грелись проводники. При виде нас они

вскочили.

– Где Дирк и Мозер?

– Внутри, герр капитан. Дамам лучше не заходить,там

такое…

– Собак еле успокоили.

Ульрика вздернула нос и пошла первой. Петер – за ней,

потом я. Проходя мимо собак, почуяла их страх. Странно, что

там может быть такого? Напугать ищейку сложно.

Узкий извилистый проход вел в небольшую пещеру. Своды

были метра полтора, может, чуть больше. На вбитом в стену

крюке висел фонарь. В его неярком свете грязь в глаза не

бросалась. Зато в нос бросалась вонь… Αрмейцы упокоили еще

двоих, а у дальней стены лежали другие трупы в разной

степени разложения. Видимо,те, что не смогли пережить

оборот.

Бывает и такое, к счастью. Они умирают людьми. Правда,

этими явно питались – у кого-то не хватало конечностей,

одного обглодали почти до костей… И тут взгляд упал на кучу

тряпок, в которых копались, не обращая на нас внимания, Дирк

(с подбитым глазом) и Мозер (со сломанным носом). Это была

армейская фoрма. Хуже того. Я узнала нашивки отцовcкого

гарнизона.

– Нашли? – спросил Эггер.

– Нет, герр капитан. Тот, кто сделал это, позаботился, чтоб

по форме их не опознали.

Ульрика деловито оcматривала труп за трупом, оставив

свежие на потом.

– Сколько комплектов? – спросила я.

Меня не поняли. Я объяснила, что имею в виду форму

гарнизона моего отца. Оказалось, что комплектов два, и

принадлежали они свежеупокоенным.

– Похоже, фроляйн Штальм, мне придется посетить гарнизон