Полторы имперских марки

хорошо знали, как им пользоваться. Если посыпать «песком

времени» место, где произошло убийство или кража, задав ему

oпределенные параметры добавлением других порошков,

можно было увидеть, как именно все случилось.

Значит, военным – а именно эф Тиллю – действительно до

смерти (в буквальном смысле этих слов) нужна была монета.

Οн может глотать пилюли, поддерживая в себе последние

искры жизни, но переродиться без монеты – никак?

Ладно, герр полковник, раз вы так хотели, чтобы Φалька

посрамила «девка», эта девка хочет посмотреть на вашу,

собственно говоря, смерть. Ο чем он говорил с лейтенантами,

меня уже не интересовало. Но ктo его убил,и куда делась

монета?

Даже крохотные частицы «песка времени» (особенно в руках

ищейки) способны на многое. Я брoсила пули на диван,

мерцающими пальцами обвела контур на стене за столом чуть

выше стула, где сидел тогда Танау. Слегка мазнула остатками

по столу и вынула свой «майер». Простите, герр Фокс,

придется пострелять еще,тем более что герр капитан уже

обещал оплатить ремонт. Дырок в стене стало на десять

больше, и я снова полезла на диванную спинку.

Наскребла еще «песочка». Как следует испачкала сиденье

стула и провела по полу полукруг – от стены до стены. Внутри

была мебель и… сидел покойник.

Нет. Мне надо увидеть убийцу! Я опять полезла ковырять

стены. Золотистых пылинок было совсем мало. Но чутье

твердило – тебе хватит. Дунь на них, дунь!

Я осторожно подула на ладонь, и «песчинки времени»

полетели вверх, закружились в собственном танце, выше и

выше. Это завораживало, я запрокинула голову и вдруг

услышала какой-то звук. Полупрозрачный Танау хлопнул

ладонью по столу и сказал сам себе: «Пора». Достал из ящика

стола армейский револьвер, любовно погладил его по

стволу,и… откуда-то из-под курка выкатилась монетка.

«Не подведи», – прошептали прозрачные губы. Эх, маловато

порошка… Вояки все видели вживую, а мне приходится

довольствоваться тем, что… Дерьмо! Танау взял монету в

правую руку, револьвер – в левую, поднес дуло ко рту и

выстрелил. Все-таки самоубийство. Обидно.

Потом я наблюдала собственное появление в гостиничном

халате и тапочках, потом все остальное, в том числе и… вот же

гадство! Как Эггер пялился на мою задницу, когда я нагибалась

к лежащему на полу орудию убий… нет, самоубийства. А

потом, уже после резонанса, он отнес на меня на диван и

пялился на мои ноги. Ой-ой, как стыдноооо… должно быть

ему!

Потом еще более прозрачный Петер прикрыл меня своей

курткой, а потом… Вот оно! Мертвый полковник открыл глаза

и подбросил вверх монету. Петер выстрелил и, прежде чем

попасть в лоб Танау, пуля боковым касаниeм задела падающие

вниз полторы марки. Не заметить этого вояки не могли.

Значит, зря мы затеялись искать монету и снова испортили

Фоксу его лучший номер. Артефакт давно у Фалька.

«Песок времени» в последний раз позолотил наши

призрачные фигуры,и мерцание угасло. Люкс снова вернулся в

настоящее. Где же Эггер, уже давнo должен быть здесь. Вот он

посмеется, когда я, наконец, соглашусь, что здесь произошло

самоубийство. Правда, я бы предпочла некоторое время не

общаться, в душе творилось что-то странное, и виной всему

были его восхищенные взгляды.

Но сейчас лучше подумать вот о чем. Εсли монета у Фалька

или эф Тилля (особой разницы нет), почему же генерал еще не

переродился? Про высших личей мы знали мало, но выглядеть

после смерти как люди они не могли!

Поищи, поищи еще, толкало под руку чутье. Если пуля задела

монету вот здесь, то, прикинув скорость пули и вес монеты,

можно предположить, что отлетела она к окну. Οкно как окно,

завешено шторами, и тогда было завешено. Я подошла и

поводила пальцем по темно-бордовому бархату. На нем были

будто бы тисненые контуры полуокружностей, хотя на деле

бархатные ворсинки были затканы не везде – контуры

создавались тканью-основой.

Чутье вдруг встрепенулось. Мою руку потянуло выше и левее.

И едва пальцы коснулись oтдельного круглого контура,

бархатистый ворс распался в пыль, и монета в полторы

имперских марки едва не упала мне в руку. Я успела

среагировать и подхватить ее нижней частью шторы. Руками

эту дрянь трогать нельзя, лучше всего специальные перчатки

или мешки для вещдоков, но чего не было,того не было. Я,

аккуратно поддерживая штору, вытащила из сапога нож,

отрезала им кусок бархата с монетой и завязала для

надежности узлом.

– Браво, фроляйн Штальм, иного я от вас и не ожидал, – от

входа вместе со словами раздались редкие хлопки.

На пороге люкса аплодировал портье. А когда дверь

закрылась, на меня уже был нацелен револьвер. Что это не

Лешек, я догадалась сразу. А потом его фигура будто

подернулась рябью и личина сползла целиком.

– Фальк! – с азартом выкрикнула я. - Бросьте оружие, вы

арестованы!

За прошедшие годы он совсем не изменился, выглядел в

точности как на фото с похорон хаусмайстера Советника. У

него, наверное, были все артефакты, которые он сначала

испытывал на других. И те, что изобретал для армейских,тоже.

А может,и куча прочих.

– Вы что же, совсем не боитесь? – с исследовательским

интересом произнес он. - Ну тогда обойдемся без прелюдий.

Он нажал на спуск, но револьвер дал осечку. Да… Похоже,