Полторы минуты славы

Катерина оказалась дома. Ее голос был совсем не сонный и даже слегка запыхавшийся. Катерина сообщила, что Феди дома нет. Нынче он напился до бесчувствия и остался спать в павильоне номер 1, то есть в бывшем сборочном цехе (павильона номер 2 не существовало, однако единственный имевшийся по киношной традиции получил номер). От греха Федю заперли снаружи. Она, Лика, в любой момент может его навестить и даже совсем забрать. Если хочет. Вообще-то до полудня Федя будет бесчувствен, как бревно. Потом он похмелится (водки в павильоне осталось порядочно, если только Маринка, администраторша, не уволокла все домой) и после этого вполне станет готов к творческой работе. К любви вряд ли. Так что, детка, лучше бай-бай до следующего вечера. Пока!

Катерина тоже была режиссером — правда, театральным. Она считалась очень одаренной и самодостаточной и носила собственную фамилию Галанкина. На похождения мужа она смотрела спокойно. Она и сама была легка на подъем в любовных делах. Лику одобряла и опекала — уважала ее актерский характер и крепнущее дарование. Но слишком уж девчонка оказалась молода, глупа и бесшабашна. Такая дуреха, считала Катерина, без хорошей поддержки запросто набьет себе шишек и испортит вкус (Федин сериал она считала низкопробным). Дурехами надо руководить!

Лика всегда следовала советам Катерины. Узнав, что бесчувственный Федя спит в павильоне, она бросила телефон, легла в постель и обняла плюшевого крокодила. Но глаза не хотели ее слушаться. Они не закрывались! Они сами собой, упорно, не мигая, смотрели в темный потолок.

К рассвету Лике уже хотелось лезть на стены, до того отсутствие Феди стало невыносимым. Она решилась: помчалась к нему сломя голову, прямо в неродившееся утро, в холодные потемки. Ее машина бестелесной стрелой полетела к цели. Лика как раз была на том истерическом пике любви, когда присутствие рядом с любимым кажется единственной формой жизни и счастья. Недостатки Феди для нее были не пороками, а чудесными качествами, каких ни у кого больше нет. Так, она умела обожать даже зловонного похмельного Федю. Она была готова без конца целовать его бугристое отечное лицо и смуглые пальцы. Мимолетные разлуки и те были мучением. Ни минуты врозь! Даже в мужской общественный туалет она отпускала Федю с тоской незаслуженной утраты.

Она промчалась по пустым улицам очертя голову, и вот до счастья, то есть до сборочного цеха, ей осталось всего несколько шагов. Она знала: можно, вынырнув из яблоневой аллеи, не тратить время на беготню по подъездной дороге, а идти напрямик, через бывший газон. Теперь там сухой и трескучий бурьян в пояс. Зато до желанной двери рукой подать! И Лика предпочла бурьян асфальту. Она всегда рвалась к цели напролом, срезая углы.

От павильона у нее был собственный ключ — не зря же она замдиректорская дочка. Входная дверь была прорезана в громадных железных воротах, занимавших всю торцевую стену. Лика немного повозилась с замком и удивилась, до чего все железное неподатливо и громогласно.

Зато под сводами бывшего сборочного цеха стояла гробовая тишина. Тонкие Ликины каблучки одиноко щелкали по бетонному полу. Утренний свет едва проникал в павильон сквозь пыльные стекла окон. Да и сам по себе этот свет был еще слабым, неясным, лживым. Лика старалась не смотреть по сторонам. Привычные декорации квартир, офисов и особенно пещеры, куда время от времени сериальные негодяи прятали похищенных положительных героев, казались ей теперь совсем другими. Они сделались внушительнее и мрачнее, чем при электричестве. Обнаружилось много опасных на вид закоулков — Лика с трудом их узнавала. Она понимала, конечно, что своды злодейской пещеры сделаны из мятых тряпок, обмазанных цементом. Она не раз сидела связанная в этой пещере, с кляпом во рту, и всегда ей было очень весело. Сейчас та же дурацкая пещера выглядела угрожающе и противно. Когда Лика проходила мимо, ей даже пришлось зажмуриться. Она прибавила шагу. Щекочущий холодок под кофточкой сменился дрожью.

«Как Федя не боится? Он ведь тут совсем один!» — подумала Лика. Правда, сейчас Федя, даже если б и захотел, не сумел бы ничего испугаться — после вечеринок он спал мертво и был бесчувствен как бревно. Так говорила Катерина. Лика из этого бесчувствия делала совсем другой вывод: «Он необыкновенный!»

Восторг любви снова обдал Лику счастливым жаром. Она мигом взобралась по крутой кованой лестнице на цеховые антресоли. В старые годы в этой стеклянной избушке на железных ножках сидело местное начальство. Теперь там размещалась администрация сериала, и у Феди здесь тоже имелся свой собственный кабинет. Вчерашняя вечеринка, как всегда, началась именно на антресолях. Переместилась она вниз, в цех, лишь после того, как веселящиеся начали опасно спотыкаться на лестнице, гремучей, суровой и узкой. А они то и дело спускались, чтобы поплясать на просторе или сбегать по нужде. Когда вчера Лика уезжала, кое-кто еще закусывал и вел беседы на антресолях, на Федином диване, но внизу было уже куда веселее.