Полцарства за принцессу

Меч замолчал. Генрих задумался, не зная, как быть. От костра доносился голос очередного рассказчика, видимо, разбойники спешили поведать королю о своей тяжелой судьбе, заставившей их пойти по кривой дорожке.

«Я знаю, что нужно сделать, — проговорил вдруг меч. — Тебе следует избавиться от меня как можно скорее. Ты человек хороший, и я никогда себе не прощу, если ты погибнешь по моей вине».

— Впервые слышу, чтобы меч был трусом! — сказал Генрих. — Чего же ты боишься?

«Всего! — ответил меч. — Я боюсь, что если попаду под дождь, то заржавею; что если стукнусь о другой меч, так тресну или даже сломаюсь; что если попаду к какому-нибудь кузнецу, то он меня расплавит. Я совсем не хочу тебя подводить, но трусость вынуждает меня увертываться от других мечей* не бить по щитам, доспехам или другим предметам. Когда началась битва с разбойниками, я орал не своим голосом, умоляя тебя скорее бежать с поля битвы и искать безопасное укрытие. Но в азарте, а может, потому что ты не знал о моей способности разговаривать, ты меня не услышал» в битве с Безе-Злезе? — спросил Генрих. — Ведь держался ты тогда вполне мужественно.

«Это потому, что у Безе-Злезе не было меча, а ее солдаты не напали на нас. Но когда на тебя мчалось дерево, я чуть не умер со страху».

— Ты и дерева боишься? — удивился Генрих.

«На всякий случай я всего боюсь. А вдруг дерево попадется железное? Я про такие слыхал».

— Понятно, — вздохнул Генрих.

«Да выкинь ты его, чего тут думать, — сказал дракон. — От таких друзей нужно держаться подальше. А еще лучше — подари какому-нибудь врагу».

— Ладно, завтра решу, что делать, — сказал Генрих. — Уже и так поздно. Я устал и хочу спать.

Разбойники приготовили для беглецов несколько пещер. В одной из них Генрих и уснул на тюфяке, набитом свежим, душистым сеном.

Глава VI ПЕРВОЕ ИЗВЕСТИЕ О РЫЦАРЯХ РОЗОВОГО ОБЛАКА

Утром мальчика разбудил Скурд. — Если позволишь, я хотел бы с тобой переговорить, — сказал одноглазый разбойник.

Генрих оделся. Вдвоем они вышли из пещеры, прошлись к деревьям.

— Ты меня, конечно, извини, — начал Скурд. — В том, что у тебя храброе сердце, я нисколько не сомневаюсь, но твое умение владеть мечом никуда не годится.

— Если по правде, то я в том бою держал меч всего лишь второй раз в жизни, — вздохнул Генрих. — Все называют меня Героем, но на самом деле я не герой.

В бою с Безе-Злезе мне просто ужасно повезло. Даже не знаю почему, но она вдруг повернула назад и убралась. А я уж было решил, что совсем погиб.

— Ты честный и смелый малый, — сказал Скурд. — Я, конечно же, не поверил в россказни старика Христианиуса про битву с Безе-Злезе. Я не сомневаюсь, что ты сражался с чудовищем… И как ты справился с ним, не мое дело, но я старый вояка и прекрасно разбираюсь, где правда, а где вымысел в описаниях сражений. И к тому же я знаю, как королевские борзописци умеют приукрашивать… Но ты мне нравишься, и, если хочешь, я могу дать тебе не сколько уроков фехтования.

Конечно, сделать тебя настоящим рубакой я не смогу — нет времени, но за щитить себя в уличной драке ты научишься. Ну что, идет?

Генрих кивнул.

С этого дня начались уроки фехтования. Король, обретший в лагере разбойников необходимое спокойствие для размышлений и планов, решил задержаться здесь на несколько дней. Скурд говорил всем, что учится у Героя искусству боя на мечах, и вместе с Генрихом уходил в лес, где никто не мог их увидеть. Тренировки длились с утра до позднего вечера.

Возвращаясь в свою пещеру, Генрих валился от усталости на кровать, отдыхал час-другой и заставлял себя снова подниматься. Никто не знал, что ночами мальчик занимается воспитанием мужества у своего волшебного меча.

— Итак, в этот раз мы будем рубить тонкие ветки. — Генрих перед каждой тренировкой объяснял мечу, чем они будут заниматься. — Смотри, я легко ломаю их руками, а значит, тебе нечего бояться.

«Я постараюсь, — отвечал меч. — Только ты сперва не очень-то сильно замахивайся».

С каждым разом успехи волшебного меча становились заметней. От тонких веточек Генрих перешел на молодые деревца, потом на бревна. Меч, видя, что ничего плохого с ним не случается, осмелел и легко разрубал стволы толщиной с человека.

Наконец Генрих решил усложнить задачу. Он поставил на пенек металлический чугунок.

— Он достаточно тонкий, ты сможешь его перерубить, — сказал он мечу.

«Но ведь он железный!»

— Но в нем нет воды!

«А если от меня отколется кусок, ты не выбросишь меня?»

— Нет, конечно. Я отнесу тебя к кузнецу.

«Ох, мамочка, я так и знал! Кузнец бросит меня в жаровню и расплавит!»

— Нет-нет, он только починит тебя. Давай вначале я легонько стукну по чугунку, и ты увидишь, что в этом нет ничего страшного.

«Но только бей не сильно!»

Генрих взмахнул мечом, но за миг до удара оружие в его руках вильнуло в сторону.

— Опять? Мы ведь договорились.

«А ты очень сильно бил, и я испугался! Давай еще разок».

Во второй раз меч не стал отклоняться. Чугунок закачался и свалился с пенька.

— Ну что, живой? — спросил Генрих.

«Все хорошо, — весело ответил меч. — Можешь ударить сильнее».