Полуброненосный фрегат “Память Азова” (1885-1925)

Программа наших праздников: в первый день у нас завтрак и обед, командная елка, представление “Царя Максимилиана”, второй день обед у Вирениуса, матросский спектакль и жженка. Вот тебе и все. На берег никто не ездит, делать тут на берегу нечего.27 декабря “Бобр” завтра рано утром выходит в Чефу, а из Чефу почта ходит очень исправно с Европою.

1897 г.

1 января 1897 г. Чемульпо.

Встречали Новый год у нас в кают-компании. Был, конечно, Вирениус, засиделись до 3 часов ночи, что при моей жизни совсем не по нутру, ну да это все пустяки. Пивши все возможные тосты, я все время думал о вас. Не раньше конца января рассчитываем, что нас пошлют на соединение с флагманским кораблем в один из портов Японии.

4 января. Чемульпо.

Завтра ожидали прихода сюда лодки “Манчжур” (пришла 5 января — P.M.). За год, что я плаваю на “Азове”, одних офицеров переменилось человек двадцать, два хора музыкантов переменились и оба ушли. Штаб адмирала со всеми принадлежащими к нему чинами тоже ушел, да сверх того переменилось команды 140 человек.

6 января. Чемульпо.

Лозинский списан с “Африки” и назначен на монитор старшим офицером (хотя он не кончил ценз — P.M.). На “Манчжуре” же к нам прибыл новый старший доктор Еремеев, он перед этим только что плавал на “Самоеде” с Лилье. Меня предупредили, что будто бы он любит выпивать. Значит, опять будут выходить недоразумения, которых у меня и без того достаточно уже было.

11 января. Чемульпо.

Сегодня почтовый пароход из Шанхая, становясь на якорь при очень сильном течении, навалил на английский крейсер “Нарциссус” прямо на его таран, само собой разумеется, что сделал себе пробоину и начал было тонуть, но поспели подвести пластырь, и он, сидя на таране, продержался около двух часов. После чего его отбуксировали на мель, где он и будет починяться. Тут при приливах и отливах, если судно посадить на мель, то во время отлива оно совершенно оказывается на сухом пути, даже до воды далеко, так как приливы тут колеблются между 26 и 42 футами.

Мы стоим от английского крейсера всего в 150 саженях, и потому, как только пароход коснулся носа крейсера, я сейчас же послал все гребные суда на случай необходимости спасения людей, за что получил благодарность от командиров как парохода, так и английского крейсера. Мой командир опять уехал в Сеул и вернется, я думаю, не раньше недели, а потому все эти передряги мне приходится выносить одному. 16 января на горизонте показался американский крейсер “Бостон”. Он идет из Нагасаки, может быть, и почту привезет.

24 января. Чемульпо.

Получил телеграмму от командира “Донского”, что он задержан в Иокагаме похоронами японской императрицы, а вследствие этого придет нам на смену только 11 февраля — легко сказать, простоим в этой мерзости 2 месяца. Сейчас пришел почтовый пароход, и идет английская лодка.

25 января. Чемульпо.

Даже и в таких глухих местах мы без проворота обойтись не можем. Недавно устроили обед у себя англичане и официально на него пригласили кают-компанию, и нам, конечно, пришлось ответить на этот обед также обедом, но уже приглашать не только англичан, но и пришедших американцев.

30 января. Чемульпо.

Тут почта японская, а они, подлецы, письма или вскрывают и читают, а если письмо запечатано, так часто и прямо не отправляют. Мало, что не все пишешь, что хотелось написать, но еще отбивают охоту писать.

3 февраля. Чемульпо.

В конце недели ожидаем “Донской” на смену, но тут опять является “но”. Теперь в Сеуле неспокойно. Японцы, по-видимому, с известной партией брата короля подбивают народ и манифестациями, и требованиями, чтобы король перебрался в свой новый дворец из русской миссии, но король боится, что его убьют. Не предполагают, что бы из этого могло выйти, но для команды это (задержка в Чемульпо и Сеуле — Р.М.) будет слишком тяжела, более двух месяцев и так никто из них не был на берегу, а это отражается на нравственном состоянии духа, да сверх того находящиеся в карауле сильно отстали от судовой жизни и учений, времени же до инспекторского смотра остается немного (предполагается в начале марта — P.M.) и придется много поработать, чтобы не ударить лицом в грязь на смотру.

Третьего дня к нам явились три беглых солдата из Новокиевска. На берегу они подошли к мичману, ездившему на почту. Бегство свое они объясняют жестоким обращением с ними унтер-офицера. Убежали они еще 15 декабря и все время шли по берегу, искавши русский пароход, куда они предполагали наняться матросами и таким образом добраться до России. Прошли всего 900 верст. Питались дорогой у корейцев, которые охотно их кормили рисом и давали ночлег. Увидавши русского офицера, решили явиться, тем более что денег нет, а их сапоги уже совсем истрепались. Жалко смотреть и сознавать, что ведь не одни они таковы, а целые деревни набиты если не такими, то подходящими к ним по развитию дураками. Да! много, много времени нам нужно, чтобы развиться.