Получил наследство кот

– Он ведь ваш дед, да? Павел Ковалев, пропавший без вести муж Лидии Фелициановны… Он ведь не погиб на войне, верно? Полагаю, оказавшись в Америке, он взял себе имя Пол Смит. А вас назвали Александрой в честь бабушки-баронессы?

– Она мне не бабка, – нахмурившись, отрывисто бросила индианка.

– Да, и здешние Ковалевы вам очень дальние родственники, – подхватил Глеб. – Давайте-ка посчитаем… Гретруда, Электрон, Эдуард, Филипп – все они дети сестры вашего деда, Ульяны. Значит, вам они приходятся…

– Седьмая вода на киселе, – сказала вдруг Александра Смит. – И хватит о них.

– Вы их ненавидите, да? – догадался Звоницкий. – Ненавидите их всех? Вы полгода проработали в их доме, и никто из Ковалевых не догадался, как вы на самом деле к ним относитесь и кто вы такая…

Индианка сидела молча и неподвижно, как изваяние. Потом резко встала, подошла к окну и, отодвинув занавеску, выглянула во двор. Непонятно, что ее встревожило, с улицы доносились обычные звуки летнего дня – шум машин, музыка из чьего-то окна.

Она начала говорить, стоя спиной к ветеринару, но Глеб даже не пытался напасть – было ясно, что с этой женщиной так просто не справиться. К тому же ему очень хотелось дослушать до конца ее историю.

– Я имею право на эти миллионы точно так же, как любой из этой семейки, – хрипло произнесла Александра. – Я тоже Ковалева – по крайней мере, наполовину.

– Простите, – мягко спросил Глеб, – а что насчет второй… половины?

Она наконец обернулась и взглянула на него. Лицо ее вовсе не было бесстрастным – сейчас губы тронула улыбка.

– Мой дед дезертировал с оружием в руках. Он не попадал в плен, не сидел в концлагере – ничего такого, что показывают в вашем кино, что крутят целыми днями по телевизору… Я насмотрелась его, когда была сиделкой у старухи… Нет, дед просто не хотел умирать. Он ведь был совсем молодым. Он перешел к немцам и даже успел немного повоевать на их стороне. Вместе с ними бежал на Запад, а потом оказался в Канаде. Не буду рассказывать, как именно: это долгая история и не имеет отношения к делу.

Александра еще раз выглянула в окно и вроде бы немного успокоилась. По крайней мере, вернулась в свое кресло и села, положив нож на журнальный столик рядом с собой.

– Дед всю жизнь боялся, – снова заговорила она. – Боялся, что его найдут. Он ведь был дезертиром и военным преступником, хотя и не успел совершить ничего особо криминального. Но ваши законы жестоки. И дед всю жизнь старался забиться в самую глушь, поэтому и выбрал север Канады.

Перед глазами Звоницкого вспыхнула яркая картинка: заснеженные пространства, высокие сосны, одинокий охотник на оленей и стая волков, идущая по его следу…

– Он забрался так далеко, что дальше жили только индейцы.

– Резервация, да? – посочувствовал Глеб.

– Вот за что я вас, земляков, ненавижу: у вас головы забиты штампами, – хрипло рассмеялась Александра. – Злобные белые угнетатели, симпатичные туповатые аборигены… Нет, в Канаде первых людей – то есть нас – не держат в резервациях. У нас просто есть собственные территории, где можно поддерживать традиционный уклад жизни, а можно выстроить городок с заправкой и кинотеатром и жить как нравится. Дед забрался далеко на север и женился на моей бабке. У них было шестеро детей, а у каждого из них по несколько своих… в общем, семья у нас большая. Но дед из всех выбрал меня.

Индианка выпрямилась в кресле. Показалось или в ее голосе действительно прозвучала гордость?

– Выбрал, чтобы вы… восстановили справедливость? – вкрадчиво спросил Звоницкий.

– Да, но это случилось не сразу. Дед… он был такой – нервный, ни минуты покоя. Его все время куда-то тянуло, как будто что-то жгло изнутри.

Да, Звоницкий знал такой тип людей: они не могут подолгу жить на одном месте, ради достижения цели готовы свернуть горы, но достигнутая цель их не радует – и они немедленно устремляются на поиски чего-то нового.

– И он сбежал. Однажды дед попросту исчез, – пояснила Александра. – Сначала думали, что он погиб на охоте… Но оказалось, он инсценировал свою смерть и вернулся к цивилизации.

Ничего себе история! Глеб представил себе лицо человека, которого никогда не видел, – Павла Ковалева. Гармонист и матершинник, заводской паренек. Потом солдатик в пилотке на лопоухой голове. Дезертир на службе у врага. Беглец, боящийся собственной тени. Индеец племени оджибва… Что дальше? Судя по всему, это далеко не конец рассказа.

– Он перебрался в Штаты и устроился работать механиком на аэродром, – продолжала Александра. – Дед сам мне рассказывал – он уже знал, что непременно придумает что-то, чтобы разбогатеть. Какой-то план. Но что именно, пока не знал. Так прошло несколько лет. Он жил один, семью больше не заводил, работал и мечтал, как когда-нибудь разбогатеет. А потом устроился на личный аэродром баронессы Баух. Он был хороший механик.

– Понятно, – протянул Звоницкий. Ему действительно кое-что становилось ясно. – А в каком году это было?

– Точно не скажу, но где-то в конце шестидесятых, – ответила индианка.