Полуденная буря

Чем ему наши рожи не понравились? Ну, заросшие, как лесовики. Так, понятное дело, где ж бриться-стричься в дороге? Ну, у Сотника повязка через глаз...

– А эта вовсе глаз не кажет, – кивнул ардан в сторону Мак Кехты. – Никак хворая?

– Да нет, не хворая она, – вступился я за сиду, выдумывая байку на ходу. – Обет дала – год лица никому не показывать.

– Это что ж за обеты такие? Не по-нашему что-то.

– Да мужа у нее убили. Вот и горюет. А что до «нашести» обета, так не местная она. С Юга дальнего.

– Эге. С Юга. Всяких я перевидал. Таких еще нет. Все вы вроде как не нашенские. Одна девка только...

А наметанный у него глаз. Даром что в лесу живет, видит купцов раз в полгода да своих соседей-трапперов иногда.

– Верно. Прав ты, – сказал Сотник. – Из Пригорья я.

Лицо хозяина сразу вытянулось. Еще бы! Кто ж не слыхал о воинском искусстве пригорян? Верно, одни глухие, так им на пальцах объяснили.

– А я из Приозерной империи, – добавил я, чтобы сгладить впечатление. – Гелка из арданов будет. Правда, и родилась, и выросла на Красной Лошади. Потому и признал ты ее одну.

Хозяин почесал бороду:

– Ладно. В сенник пойдем. Там поговорим.

В сенник так в сенник. Лишь бы под крышу.

– Годится. Пошли.

Он зыркнул исподлобья на стоящих поодаль мужиков:

– Ну? Чего уставились? Я дело обтяпаю. Сам.

Возражений не последовало. Рта открыть никто не посмел. Трапперы быстро разошлись, скрывшись кто в доме, кто за домом, ровно и не было их. Бабы наконец-то отправились по воду. Зато, сообразив, что беды наверняка уже не будет, на волю вырвалась ребятня. Как горошины из стручка выкатились. Оно и понятно: где бы ни проходило детство – на вилле среди виноградников, в лесной глуши на фактории, в городском ремесленном квартале или королевском дворце – главной чертой малолетнего сорванца всегда было и останется любопытство. Возрасту – от трех годков до десятка. Чумазые, вихрастые, огненно-рыжие, как на подбор. Что ни говори, а маленькие арданы. Породу сразу видно.

На мордашках нескольких из них я заметил густо намазанные соком чистотела корочки. Вначале насторожился: что за зараза такая? А потом сообразил – ветрянка. Кто ж в детстве ею не переболел! Видно, каким-то манером умудрились дети трапперов заразиться от заезжих торговцев. Ну и хорошо. Малышней все разом переболеют, потом хлопот меньше будет.

Тем временем лысый ардан зарычал и на детей, как недавно на собак. Однако они не сильно прислушивались. Тогда он махнул мне рукой – пошли за мной, мол.

Пошли так пошли.

– Тебя, хозяин, как величать-то? – Он или забыл представиться, или просто мало радуется нам.

– Зови Метким, – буркнул ардан.

– Добро. А я – Молчун.

– Ну и молчал бы, Молчун.

Вот такой у нас хозяин. Приветливый. Без доброго слова мимо не пройдет. Да и стрыгай с ним. Не детей же нам вместе нарекать!

Сенник располагался сразу за срубом. А не скупятся трапперы арданские, когда дома себе строят. Бревна – вдвоем не обхватишь, не всякий таран разобьет. В стенах прорезаны узкие окошки, защищенные крепкими ставнями, и двери. Кроют дома арданы все больше дерном. За осень-зиму он влагой напитывается, весной зеленеет. Нелегко такую постройку сжечь или разбить. И это правильно – лихих людей и раньше в здешних краях хватало, а уж теперь, после войны... И раздумья вернулись к Мак Кехте. Ей-то удавалось пожечь не одну факторию. Наверняка навыки богатые в этом деле.

От размышлений меня отвлек негромкий голос Сотника. Кажется, он обратился к ардану:

– Ого, а кони у вас откуда?

– Да так... – Меткий замялся. – Тут одни проезжали – бросили хромых.

Неподалеку от сенника, за сложенной из жердин оградой, понуро стояли шесть лошадей. Мокрые, а потому все без исключения вороные.

– Богато живете, трапперы.

– А! Где там! Жрут как проклятые, а толку с них – аж никакого.

– Так отдай нам.

– Что значит «отдай»? Даром?!

– А то! Тебе ж они не нужны. Опять-таки жрут много.

– Хе! Даром! Даром за амбаром! Да я их лучше порежу – мяса навялю.

– Эх, Меткий! – усмехнулся я. – Веселин тебя не слышит. Они ж за коня горло перегрызут.

– А тебе что? Ты из Повесья, что ли? Нет! Вот и не лезь, когда не просят.

– Я не про то. Продай, коли за так отдать не хочешь.

Ардан задумался.

– Пошли. Сядем, поговорим. В ногах правды нет.

– Ну пошли. А что до правды, так ее для бедняка нигде нет.

– Ну, ты и трепло! А еще Молчун. Заходи.

Сенник дохнул из распахнутых дверей одуряющим ароматом лесных трав. Такие вырастают на скрытых от людского глаза полянах в дремучих чащобах, и луговые травы ни в какое сравнение с ними не идут. Одна ночь на кипе душистого, теплого сена добавляет годков пять жизни. Просто чародейство какое. Не зря молва людская приписывает знахарям-травникам занятия волшебством.

– Так. Тут и заночевать можете. – Меткий огляделся по сторонам. Уж не запоминает ли, сколько сена, страшась, что мы за ночь его запасы уполовиним?

– Спасибо, хозяин. Давай и о плате сразу поговорим.

– Давай-давай. – Ардан уселся, поджав под задницу ноги. Приготовился к долгому торгу.

– Ну что? Харчей ты нам дашь на дорогу? – Краем глаза я наблюдал за спутниками.