Полуденные экспедиции

Одним из живописнейших мест в Шугнане является спуск к ущелью Кара-Донге, где узкая дорожка, извиваясь между камнями, то круто спускается, то поднимается над довольно глубокою пропастью, на дне которой красиво зеленеют кустарники дикого тальника.

Между тем сведения об афганцах начали поступать; таджики, прибывшие с низовий реки, привезли слух, что ввиду движения русских по Шах-Даре, Гунту, Бартангу и из Дарваза афганцы выслали по 100 человек пехоты на Шах-Дару, Гунт и в крепость Кала-и-Вамар на Пяндже. Таджики уверяли, что им даже известно, под чьим начальством находятся посланные войска; так, например, командиром отряда афганцев, высланного против нашего отряда, называли капитана Галяндыра, а на Гунт будто шел Баба-Ша-хан, помощник файзабадского губернатора.

Часов в двенадцать дня внимание капитана Скерского было обращено на толпу таджиков, среди которых находился связанный и избитый человек в красном мундире, оказавшийся конюхом афганского генерала Ша-Сеида.

На допросе афганец не давал никаких ответов относительно расположения афганских отрядов и на вопрос, зачем он ездил в Шах-Дару, ответил, что был послан своим начальником для сбора податей.

Как поясняли таджики, афганец этот очень часто наезжает к ним в кишлаки и попросту занимается грабежом на самом законном основании, так как подобное развлечение ему каждый раз официально разрешалось, когда приходило время получения им жалованья.

Теперь, снабженный подобным разрешением, Ниязмат, как звали афганца, не зная ничего о движении русских, приехал в долину Шах-Дары за обычной наживой, но был схвачен таджиками, жестоко избит ими и доставлен в отряд.

Правда, что лишний человек при ограниченных запасах провианта являлся большою обузою для отряда, но капитан Скерский решил задержать Ниязмата ввиду следующего соображения: джигит Саид-Мансур[113], посланный с письмом от генерала Ионова к бадахшанскому губернатору, был задержан и находится в настоящее время под караулом в Кала-и-Бар-Пяндже[114], поэтому задержание Ниязмата могло послужить поводом к освобождению нашего джигита, задержанного афганцами.

К пяти часам дня в отряд явился таджик с письмом от афганских военачальников, письмо было адресовано «начальнику русского отряда».

Вот его содержание[115].

«Как нам известно, вы из данных вам Богом владений вступили в наши, а именно в Яушан-Куз. В настоящее время вы двигаетесь к нам. Отчего о своем движении вы не сообщили нам, мы бы встретили вас и приняли бы с большою радостью. Теперь же нам известно, что вы идете к нам, и мы тоже выступили, чтобы принять вас и вступить в переговоры с вами. Если бы кто из вас и один пришел в наши владения, то мы оказали бы ему содействие. Если успеем, то в пятницу желали бы встретить вас в Яушан-Кузе[116]. Желание же наше встретить вас в четверг. В настоящее время мы находимся в крепости Рош-Кала. Просим вас, не разрушайте. С нами есть кавалерия. Больше нечего объяснять.

Мир-Азам-хан[117], капитан Полтан Абдулла-хан, начальник Шугнана Баба-Ша-хан.

1312 года 18/VI Сафар».

Привезший письмо таджик был немедленно же допрошен, и помимо этого собраны сведения через местных жителей о крепости Рош-Кала.

Оказалось, что афганцы только сегодня прибыли туда в количестве 100 человек пехоты и человек 30 конных и крайне были удивлены, узнав о движении русского отряда далеко за Яушан-Куз. По-видимому, письмом своим, в котором они назначали для переговоров Яушан-Куз, они намекали на отступление русских к этому пункту.

Крепость Рош-Кала расположена в 20 верстах от бивуака, и, как сообщил киргиз, выше и ниже ее через Шах-Дару имеются мостовые переправы.

Насколько можно составить было себе представление о местоположении этой крепости со слов киргизов, она, по-видимому, командует над окружающими высотами и находится на весьма выгодной позиции. Кроме того, таджики уверяли, что с афганцами очень мало запасов провианта и фуража, а что в кишлаках все припрятано и испуганное население, разбежавшись по горам, угнало с собою весь скот.

Это последнее обстоятельство, а также довольно миролюбивый тон письма подавали надежду капитану Скерскому на то, что ему удастся посредством мирных переговоров убедить афганцев отступить к Дашту.