Полуденные сны

- Таня, Таня, не теряй голову, слышишь, - стараясь говорить отчетливо и не затрачивать усилий, наконец подал он голос. - Не смей сходить с места, осмотрись! Ты слышишь?

- Я здесь, здесь...

- За нами кто-то шел, я слышал голоса, - сказал Вася тем же размеренным невесомым голосом. - Ты подожди, одним нам не справиться. Не двигайся, слышишь!

Со своего места у подножья скалы Татьяна Романовна не видела Васи, но первый животный порыв броситься следом за ним прошел, она уже могла думать. И тут какой-то второй приступ парализующего, невыносимого ужаса сковал ее, она почувствовала цепенеющие руки, воздух исчез, стараясь не допустить до себя нечто темное, нерассуждающее, она стала молиться, сгребая с лица льющуюся откуда-то воду, она тянулась к самому краю тропы, к обрывающемуся вниз, в дождь и ветер, откосу.

- Вася, ты слышишь, Вася! - звала она, вначале шепотом, затем сорвалась в крик.

- Да что ты кричишь! - неожиданно услышала она, как ей показалось, совсем близко странно замедленный, вязкий Васин голос. - Успокойся... сейчас должны подойти, тропу никак нельзя миновать... Успокойся... и самое главное, не трогайся с места... самое главное!

- Хорошо, хорошо, - торопливо ответила она, уже понимая, что не может больше ждать, она поползла на четвереньках, обдирая колени, по шипящей от дождя траве, поползла в ту сторону, откуда, она инстинктивно чувствовала, должна была прийти помощь, а когда опасное место осталось позади, с трудом встала и, преодолевая рушащийся дождь, как бы разгребая его, бросилась дальше. И Вася почувствовал ее уход, несильно окликнул ее раз-другой и затих, стараясь как можно спокойнее и медленней обдумать, как упрочить свое положение. Если бы не дождь, он бы еще и сам попытался выкарабкаться, а теперь оставалось лишь ждать и терпеть. Время замедлилось и остановилось, проверяя, жив ли он еще, Вася иногда крепко зажмуривался, стараясь смаргивать с глаз воду. Он не знал, день теперь или ночь, дождь расслаблял и усыплял, и он уже несколько раз готов был разжать руки, ощущая все больше распространяющееся оцепенение по всему телу, Вася опять отметил его как нечто постороннее, не касающееся его и не удивился, словно он весь одеревенел. Он не знал, откуда пришла помощь, но она пришла, по всему его телу разлилась волна живого тепла. Совершенно отчаявшемуся и уже безразличному и к жизни, и к смерти, и к тому, что его ждут, любят и что он необходим и сыну, и жене, и своей маленькой дочери, Васе вдруг стало жаль себя и захотелось жить. "Звезды, конечно, они"... - подумал Вася, глядя на мокрые, остро лучащиеся звезды, словно только что народившиеся в просветленном, очистившемся от туч и дождя куске неба. Дождь ослабел, и разрывов в тучах стало больше, действительно, уже пришла ночь, со звездами, спокойствием и глубиной Млечного Пути. Помощь в истончившейся и уже недостающей для дальнейшей жизни ниточке пришла к Васе оттуда, от звезд, и его опять захлестнула любовь к себе, и стало обидно за себя, за свое сильное, большое, полное желаний тело. Он знал, что до края тропинки, бегущей по узенькому карнизу, прилепившемуся над самой пропастью, метра два, три - не больше, ему еще повезло, что оступился он над небольшой расщелиной в стене пропасти и ему подвернулся крепкий стволик дичка, скорее всего груши. Стволик выдержит, и он продержался бы еще какое-то время, но, как он ни прижимается к скале всей спиной, стараясь помочь слабеющим рукам, силы убывают. А подтянуться и лечь на стволик деревца животом он не может (о таком усилии ему даже подумать страшно), хорошо еще, что под ногу попалась какая-то шероховатость в почти отвесной стене, и он в своем оцепенении все время помнил об этом подарке судьбы, можно дать чуть-чуть отдохнуть сначала одной, затем другой руке, правда, не разжимая пальцев, а лишь слегка ослабляя их мертвую хватку. Как это могло случиться?

И дождь... Ведь за ними кто-то шел, буквально по их следам, он не мог ошибиться, то и дело слышались уверенные молодые голоса. О Тане он запретил себе думать, он боялся и не хотел совсем ослабеть, если ее нет...

В этот момент к Васе и прорвались какие-то посторонние звуки, сердце у него заколотилось, это были люди, они сдержанно переговаривались, и потом над самой его головой раздался осторожный хрипловатый голос.

- Эй, друг... держишься? - негромко позвал кто-то. - Сейчас... сейчас, потерпи, совсем чуток осталось.

- Вася, Вася, - чуть слышно подала голос и Татьяна Романовна, в мягкой, такой знакомой интонации, как она ни пыталась скрыть, прозвучали страх и страдание.

Дождь припустил снова, Вася прикрыл глаза, защищая их от хлынувшей сверху воды, в то же время инстинктивно всем телом вжимаясь в камень.

- Вася! Вася! - опять послышался, теперь уже громче, умоляющий, оглушающе близкий голос Татьяны Романовны, и какая-то сдерживающая плотина прорвалась, и Вася почувствовал подступившую к нему вплотную заглатывающую, сосущую мглу бездонного ущелья.

- Здесь я, здесь, - отозвался Вася беззвучно, на большее усилие не хватило сил, казалось, вот-вот-и он сорвется.