Полуденный бес. Анатомия депрессии

Эндрю Соломон Полуденный бес. Анатомия депрессии

Andrew Solomon

The Noonday Demon: An Atlas of Depression

Посвящается моему отцу, давшему мне жизнь дважды

Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?

М. А. Булгаков. Белая гвардия[1]

Немного о методе

Написание этой книги составляло содержание моей жизни в последние пять лет, иной раз мне тяжело проследить, от какого из многочисленных источников берут начало те или иные мои идеи. Я постарался собрать все источники в конце книги в виде сносок, чтобы не травмировать читателя целым каскадом незнакомых имен или профессиональных жаргонизмов в основном тексте. Я добился у моих испытуемых разрешения использовать их настоящие имена, потому что они добавляют достоверности их рассказам. В этой книге, одной из целей которой было смыть клеймо позора с душевного заболевания, очень важно было не добавлять этого позора, маскируя личность подверженных депрессии людей. И все же я включил повествования семи человек, пожелавших остаться анонимными и убедивших меня в том, что на это у них есть веские причины. В книге они появляются под именами Шейла Эрнандес, Фрэнк Русакофф, Билл Стайн, Денквилл Стетсон, Лолли Уошингтон, Клодиа Уивер и Фред Уилсон. Ни один из них не представляет собой собирательный образ, и я сделал все, чтобы не исказить ни одной подробности. У членов групп поддержки страдающих от аффективных расстройств (Mood Disorders Support Groups, MDSG) в ходу только личные имена; эти имена пришлось изменить, чтобы не нарушить приватный характер собраний. Все остальные имена – подлинные.

Я дал возможность мужчинам и женщинам, чьи внутренние битвы составляют главный предмет исследования в этой книге, поведать свои истории. Я приложил немало усилий, чтобы получить правдивые истории, но в большинстве случаев не занимался проверкой фактов, которые они пожелали сообщить о себе. Я также не требовал, чтобы рассказчики соблюдали последовательность событий.

Меня часто спрашивают, как я нахожу объекты своих исследований. Как указано в разделе «Благодарности», некоторые профессионалы предоставили мне доступ к своим пациентам. Помимо этого, в своей повседневной жизни я встречал огромное число людей, которые, узнав, чем я занимаюсь, захотели поведать свои истории; многие из них оказались захватывающими и стали для меня бесценным материалом. После того как в 1998 году в журнале The New Yorker вышла моя статья о депрессии[2], я в течение нескольких месяцев получил более тысячи писем. Грэм Грин однажды сказал: «Я порой удивляюсь, как те, кто не сочиняет, не пишет музыки или картин, умудряются спасаться от бешенства, тоски или панического ужаса, заложенных в человеческом бытии»[3]. Уверен, что он основательно недооценил, сколько людей так или иначе пишут, чтобы облегчить тоску и панический ужас. Отвечая на захлестнувшую меня волну корреспонденции, я задал некоторым из тех, чьи письма показались мне наиболее интересными, вопрос, не захотят ли они дать мне интервью для этой книги. Вдобавок я выступил на множестве конференций, где также встретил тех, кому необходимо лечение душевного здоровья.

Я никогда прежде не писал ни на одну тему, по которой так много людей пожелали сказать столь многое. Собирать материал по депрессии так легко, что это даже пугает. В конце концов мне стало казаться, что изучению депрессии недостает лишь обобщения. Тему депрессии затрагивают наука, философия, право, психология, художественная литература, искусство, история и множество других дисциплин, причем независимо друг от друга. Со столькими интересными людьми произошло столько интересных событий, столько интересного пишется и говорится – а в королевстве сумбур. Первой целью этой книги стала эмпатия, второй, которой мне было куда труднее достичь, – порядок, причем порядок, основанный на реальном опыте, а не на причесывании под одну гребенку нахватанных из разных источников анекдотов.

Я хочу еще раз подчеркнуть: я не врач, не психолог и даже не философ. Это сугубо личная книга, которая ни на что иное и не претендует. И хотя я предлагаю в ней объяснения, точнее истолкования различных комплексов, она не станет заменой лечению.