Полуденный демон

– У меня развилась нервная болезнь, – не моргнув глазом, солгал тот. – Память отшибло в результате сильного душевного потрясения.

– В этом ты не одинок. Я прочесал весь Порту-Сегуру[10], близ которого затонула «Принцесса Мафальда». Там о тебе никто не слышал. Зато мне наперебой рассказывали леденящие кровь подробности катастрофы.

– Это было еще ужаснее, чем можно себе представить! Не иначе как сам дьявол постарался привлечь к месту гибели корабля стаю акул. Вообразите, патрон: ночь, на волнах качаются переполненные людьми шлюпки. Вокруг барахтаются пассажиры, которые надеялись спастись вплавь. Зловещий свет луны падает на мелькающие в черной воде сигарообразные тела хищных зубастых тварей. Вопли боли и ужаса, хруст перекусываемых весел до сих пор стоят у меня в ушах. Акулы переворачивали лодки и рвали на куски человеческую плоть. У них началась «пищевая лихорадка». Они опьянели от крови и выпрыгивали из воды, бросаясь на свою добычу. Даже свет прожекторов со спасающих кораблей не отпугивал их. Бразильский эсминец открыл по акулам стрельбу холостыми зарядами, но тех было не остановить…

Вацлав равнодушно кивал, всем своим видом давая понять, что его этим не проймешь.

– Я читал в газетах, какая жуткая участь постигла пассажиров и команду «Принцессы», – невозмутимо изрек он, когда монолог Исленьева иссяк. – Более трехсот человек поглотила морская пучина. Многие, кого удалось спасти, умерли от ран, нанесенных акулами. И почти все страдают нервными болезнями.

Он смерил Исленьева недоверчивым взглядом и добавил:

– В том числе и ты, Росси.

Во избежание кривотолков и путаницы с документами, Исленьев решил остаться в Бразилии под тем же именем, под которым его знали в Генуе и на погибшем лайнере. Встретить здесь, в прибрежных городках, португальца или итальянца было привычным делом и не вызывало подозрений. Население сплошь состояло из европейцев, метисов и чернокожих. Затеряться среди них не составляло труда.

«Как патрон отыскал меня? – гадал раздосадованный Росси. – Наверное, мне следовало сменить фамилию!»

Они с гостем сидели на открытой террасе дома, выстроенного в колониальном стиле. За домом шумела сельва[11]. Впереди был разбит сад, за ним тянулась дорога, по которой с плантаций возили сахарный тростник.

Росси начал привыкать к здешней размеренной жизни, к зонтичным кронам деревьев, к влажной зелени, лианам и тропическим ливням. Он поселился в Убайтабе, чтобы не видеть океана. Плеск волн, бирюзовая толща воды и горизонт в солнечной дымке наводили на него тоску.