Полуденный вор

-- Да впустую простоите: ваш предмет укатил семь минут назад. Сердечные дела? Или оскорбляю? Оскорбляю, -- догадывается он. -- Очень рад!

Только зеркальце и носовой платок, который Раиса приклады-вает к уголку глаза, помогают ей замаскировать растерянность.

-- И что еще вы о нем знаете? -- спрашивает она.

-- Иван Данилович Пузановский -- мелкий деятель по спор-тивной части. Обжора. И очень богатый человек. Сейчас тут дежурить бесполезно, он поехал обедать, оттуда на работу.

-- Вы друг-приятель?

Тон Раисы подсказывает Царапову правильный ответ:

-- Сугубо наоборот! -- Он сдвигает рукав пиджака: истекают последние благоприятные для кражи минуты. -- Возвращайтесь к вечеру, -- настоятельно советует вор, собираясь покинуть маши-ну. Хоть бы отчалила и развязала ему руки!

-- Погодите, -- останавливает Раиса. -- А что вы здесь, собст-венно, делаете?

Неприятно, что возник такой вопрос. Это Царапову совсем не нужно, чтобы кто-то задавался подобной мыслью.

-- Почему я должна верить, что вы не из той же компании? -- продолжает Раиса.

Да, на сегодня сорвалось. Вор опускается на сиденье.

-- По-моему, достаточно хорошенько на меня посмотреть, -- говорит он и глядит на Раису с открытой улыбкой -- обаятельный и почти светский молодой человек.

Она тоже смотрит на него. И гляделки затягиваются.

x x x

Татьяна притулилась полулежа в кресле, горло замотано шар-фом. Раиса хлопочет вокруг нее и попутно рассказывает новости.

-- Боюсь, зря ты откровенничала, Райка. Незнакомый человек.

-- Да он же первый открылся, Танюша, а я ему тоже незнакома.

-- Ну! Тебя-то за версту видно! -- сипит Татьяна.

-- И его видно. -- Раиса усмехается, вспоминая: достаточно хорошенько посмотреть... -- Короче, мы заключили пакт о взаи-мопомощи. -- Она тянется за градусником, который подруга держит под мышкой, смотрит температуру и качает головой.

-- Все-таки мне странно... -- гнет свое Татьяна.

-- Сама караулила подлеца автомеханика -- не было странно. Ангину из-за меня схватила -- тоже не странно. А если кто-то еще ради своего друга -сразу странно? -- урезонивает Раиса.

Татьяна пожимает плечами и вздыхает.

-- Друга обманули, обобрали. Сам он человек мягкотелый, а Глеб не может этого так оставить. Вот и все! -- втолковывает Раиса.

-- Что же вы уговорились делать?

-- Сначала собрать компру. С Глебом мне, пожалуй, удастся. Он в порядке исключения -- решительный мужчина.

x x x

По дороге от Управления к воротам, что против "Эрмитажа", разодетый Томин встретил Кибрит:

-- Зинуля, приветствую и отбываю.

-- Ай-ай-ай! Кто это у нас такой красивый?

-- Вообще-то я "без определенки", но собираюсь приобретать краденые автомобили. Такой, как они говорят, "шашлык" с день-гами.

-- Ты бы хоть показал свои липовые документы. Там ведь на этом собаку съели, еще раскусят тебя!

-- Да при мне никаких... -- начинает Томин и спохватывается. -- Хорошо, что напомнила. Я же взял удостоверение, чтобы предъявить на выходе! Пожалуйста, проводи и забери. Ну как полезут по карманам...

-- Шурик, ты уж там, пожалуйста... -- тревожно начинает Кибрит, не договаривая "поосторожнее".

-- Эх, золотко, кабы знать, где соломку подстелить!

Кибрит доводит его до постового, Томин предъявляет удосто-верение, отдает ей и выходит с территории Петровки. И несколь-ко секунд Кибрит провожает глазами его фигуру, мелькающую за переплетами высокой ограды.

x x x

Рейд по винным отделам дал результаты. У Мани в подсобке обнаружили часть краденых вещей. Теперь они лежат на прилав-ке: дюжина чайных ложек и шесть чеканных чарочек, сияющих золоченым нутром.

-- Подпишите, пожалуйста, акт изъятия вещей, -- говорит Знаменский двум понятым, один из которых -- директор магази-на, другой -- парень-дружинник. Знаменский протягивает авторучку продавщице: -- Вы тоже.

-- Ничего я не подпишу! -- скандально заявляет Маня.

-- Как ты, Маня, не подпишешь, когда факт, что нашли, -- вразумляет ее директор.

-- Не подпишу -- и все! -- кричит Маня.

-- Ваших подписей достаточно, -- говорит директору Знаменс-кий. -Продавца я забираю для официального допроса. Вы сво-бодны, спасибо, -отпускает Знаменский дружинника.

Под дверью толкутся Манины завсегдатаи, заглядывают сквозь витрину, стучат в дверь. Она выскакивает к ним, разъяренная.

-- Давай расходись! Читать не умеете? Учет! -- Возвратясь, Маня на том же запале приступает к Знаменскому: -- Я не понимаю, чего такое? Кому дело, что ложки да рюмки? Грязные они, что ли? Заразные?

-- Прекрасно вы понимаете, что санитарный осмотр закончил-ся. Я не врач, а следователь.

-- И что? Ложек не видели? Ну, смотрите, смотрите! -- Маня грохает на прилавок электрический чайник, выставляет банку растворимого кофе, сахарницу. -- Казните меня теперь! Все пос-торонние для торговли предметы!

Она ждет, что скажет следователь, но тот молчит, и Маня снова заводит:

-- Кому они мешают, ложки эти? Алкаши носят, канючат! дай выпить, дай выпить. Сунула да забыла. Чего особенного?

Знаменский опять не отвечает, даже не смотрит на нее, меряет шагами помещение.