Полудержавный властелин

И ведь при любом повороте кузен Ваня на коне — возьмут верх «шемячичи», так Дима далеко, а князь Можайский первый претендент на регентство в его отсутствие. И первый претендент на регентство при Юрке. А там, чем черт не шутит, дети-то мрут и в деревнях, и в княжьих хоромах…

И стоило только дойти до этой мысли, как накрыла меня такая черная злоба, что я зубы чуть в крошку не стер. Зная поганый характер можайского кузена, я готов был побожиться, что его план именно таков! Ну Ваня, ну падла, сгною нахрен! Перед глазами поплыли разноцветные круги, бросило в пот — болезнь еще давала о себе знать.

Я откинулся на спинку стульца и начал размеренно дышать, разгоняя бешенство — не хватало еще начудить в таком состоянии, как Васенька. Спокойствие, только спокойствие! Первым делом надо показать, что я ничего не подозреваю и считаю все лишь обычным возмущением горожан. Значит, заводил кого выпороть, кого сослать в работы на Яузский городок — пусть конский навоз и мочу собирают для селитряных буртов.

Дальше, надо лишить Ивана опоры, а это те самые недовольные бояре. Пробежав представленный мне Хлусом список, я выделил два десятка человек, а потом, кинув взгляд на письма от Димы, придумал, что нужно делать — отправить недовольных к нему, воевать. Там земли, там добыча, съедят такую приманку за милую душу. Даже если из них кто и непричастен, то славы добудут. А княжество боронить найдется кому, Мустафа Казанский парень правильный, не подведет, и брат его Касим тоже. Да рязанцы, да мои дворские, да те бояре, кто к заговору непричастен… Коли не Едигеево нашествие, то выдержим.

Ну и остается собственно кузен… а его вызвать в Москву, поговорить. Намекнуть, что Михаил Корибутович не вечен, а нам бы в северских землях своего наместника иметь, из числа близких родичей. Клюнет Иван Андреич? Должен — там земли в три раза больше, чем в его княжестве.

Нет, ну как кстати Шельде выпендрился!

Глава 15 Северная одиссея

До Карго Поля между ночевками еще могли попадаться села и деревни, а уж дальше одна надежда добраться до жилья, пока не упадет ночь. Оттого и лошадей Илюхе дали молодых и крепких, и припасу не пожалели, и проводников выделяли, да еще прибились к его веренице новгородские молодцы, коим тоже было дело у Студеного моря.

Поначалу, в обжитых местах, волки маячили поодаль каравана, но чем северней забирался сын боярский Головня, тем подступали ближе. И вот, когда до Шенкурского посада оставалось полдня пути, Головню со товарищи встретила стая голов в сорок, не меньше. Злые и настырные, они развернулись полукругом и понемногу догоняли сани и возки.

Кто мог, вытащил рожны да луки, проверил справу — волк зверь опасный — и ждали. Кони храпели, испуганно косили туда, где над снегом неслись серые тени и рвались вперед. Больше лошадей испугался Ставрос, грек-корабельщик, коего Илюха должен был довезть до места волею великого князя.

— Сколь огромны… — потрясенно вымолвил крючконосый.

— Обычные здесь, — крякнул с облучка ямской возница, — бывают и больше. Н-но!!!

Тренькнула тетива — первая стрела ушла впустую.

— Не стрелять! — крикнул Илюха и повторил, обернувшись в другую сторону с шедших посреди саней. — Подпускай ближе, бей только наверняка!

С волками он имел дело с детства, лесов и в родном Ополье хватало, но здешние действительно были зело велики, особенно вожак с подпалинами на боках.

Снова щелкнул лук и Головня собрался было наорать на нарушившего приказ, но увидел, как сбился с хода и покатился кубарем поймавший стрелу матерый волчара. С задних саней ощерился крепкими желтоватыми зубами крещеный татарчонок Аким:

— Не боись, бачка, сызмальства промаха не даю!

Но волков это не остановило, они все так же целеустремленно, сверкая круглыми желтыми глазами мчались по бокам каравана, отчего кони плохо слушались возниц и норовили прямо выпрыгнуть из постромок.

Вырвавшийся вровень с последними санями волк-переярок наддал и уже подобрался, норовя прыгнуть на лошадь, но возница привстал и жахнул наглую зверюгу кнутом, сбив его с хода. Волк споткнулся, покатился кубарем под лапы своры, на мгновение возникла куча-мала, но старшие цапнули молодняк клыками раз, другой и восстановили порядок.

— Давай! — гаркнул что было сил Головня, когда стая подобралась на десяток саженей.

Три стрелы ушли мимо, но две попали — серые клубки с визгом отстали от погони. Подпалый вожак, углядев впереди большую прогалину, даже поле, принялся издалека обходить караван, чтобы зайти с головы.

«Умен, дьявол! Пугнет передних лошадей, вспятит и зарежет!» — успел подумать Илюха, но беда пришла сзади, где возница не совладал с упряжью и без того напуганный волками и криками людей конь заступил постромки, запутался, подсек ногу и… свалился.

— Стой! Стой! — заполошно кричал возница, а Аким, ругаясь по-татарски, все так же высаживал стрелу за стрелой.

— Стой! Лошадей береги! — сиганул в снег Илюха, ухватив сулицу.