Полукороль

– Джод, возьми свой щит, – сказал Ничто, – Сумаэль, топорик, и защищайте слева. Это наше самое слабое место. Не дайте никому меня обойти. Пусть они идут туда, где я и мой меч сможем посмотреть им в глаза. Анкран, ты с Ярви защищайте справа. Используй лопату как дубинку: убить может что угодно, если махнуть посильнее. Дай Ярви нож, раз у него только одна рука может держать. Может у него и одна рука, но по его венам течет кровь королей!

– Это меня и беспокоит, – пробормотал Ярви себе под нос.

– Значит, ты и я. – Анкран протянул нож. Самодельная штука без крестовины, с деревянной ручкой, обвязанной кожей, и с лезвием, у которого позеленел обух, но острие было довольно острым.

– Ты и я, – сказал Ярви, взяв нож и плотно его сжимая. Когда он впервые посмотрел на шкипера в вонючей яме с рабами Вульсгарда, то ни за что бы не поверил, что однажды будет его напарником. Но обнаружил, несмотря на страх, что горд им быть.

– Думаю, с хорошим финалом из этого путешествия получится неплохая песня. – Ничто протянул свободную руку, расставив пальцы, в сторону прохода, через который, несомненно, скоро вбегут Шадикширрам и ее баньи, настроенные убивать. – Компания храбрых товарищей сопровождает законного короля Гетланда к его украденному стулу! Последний бой среди древних эльфийских руин! Вы же знаете, в хорошей песне нельзя ожидать, что выживут все герои.

– Он чертов дьявол, – пробормотала Сумаэль, взвешивая топорик в руке, и мышцы ее челюсти сжимались и разжимались.

– Когда ты в аду, – прошептал Ярви, –  только дьявол может указать путь наружу.

27. Последний рубеж

Голос Ральфа разрезал тишину:

– Они идут! – И Ярви показалось, что его кишки вывалятся через задницу.

– Сколько?! – жадно крикнул Ничто.

Пауза.

– Может быть и двадцать.

– Боги, – прошептал Анкран, жуя свою губу.

До сих пор оставалась надежда, что некоторые повернут назад или утонут в реке, но, как это часто бывало с надеждами Ярви, она иссохла, не успев принести плоды.

– Чем их больше, тем больше слава! – крикнул Ничто. Он становился тем счастливее, чем чернее было их положение. В этот миг многое можно было сказать о бесславном выживании, но выбор был сделан – если выбор когда-нибудь был.

Больше никакого бега, никаких хитростей.

За последнюю пару минут Ярви прошептал дюжину молитв, каждому богу, высокому или малому, который мог хоть как-то помочь. Но теперь он закрыл глаза и вознес еще одну. Возможно, его и коснулся Отец Мир, но эта молитва была лишь Матери Войне. Защитить его друзей, его напарников по веслу, его семью. Поскольку каждый из них по-своему доказал, что их есть за что спасать.

А еще, чтобы у их врагов сегодня был кровавый день. Потому что Мать Война любит молитвы с кровью, это не секрет.

– Дерись или умри, – прошептал Анкран, протянул руку, и Ярви протянул свою, бесполезную. Они посмотрели друг другу в глаза, Ярви и человек, которого он когда-то ненавидел. Они строили друг другу козни, видели друг друга избитыми, потом вместе преодолевали пустынные земли и наконец, пришли к пониманию.

– Если я найду не славу, а… другое, – сказал Анкран, – ты найдешь способ помочь моей семье?

Ярви кивнул.

– Клянусь. – В конце концов, какая разница, если он не исполнит еще одну клятву? Он может быть проклят лишь единожды. – Если я найду другое… – Просить Анкрана убить его дядю, было бы слишком завышенным ожиданием. – Пролей реку слез?

Анкран улыбнулся. Нетвердой улыбкой, без передних зубов, но он все равно улыбнулся, и сейчас это выглядело героизмом, достойным восхищения.

– Мать Море выйдет из берегов от моих слез.

Растянулась длинная тишина, разделяемая на мгновения гулкими ударами ноющего сердца Ярви.

– А что если мы оба умрем? – прошептал он.

Перед ответом раздался приветственный голос Ничто.

– Эбдель Арик Шадикширрам! Добро пожаловать в мою гостиную!

– Как и ты, она видала лучшие времена. – Ее голос.

Ярви вжался в трещину в стене, напряженно вглядываясь в арочный проход.

– Мы все уже не те, что были раньше, – крикнул Ничто. – Ты была когда-то адмиралом. Потом капитаном. А теперь…

– Теперь я ничто, в точности как ты. – Ярви увидел ее в тенях прохода, ее глаза блестели, она вглядывалась внутрь. Пытаясь понять, что там, и кто. – Пустой кувшин. Разбитый сосуд, из которого вытекли все надежды. – Он знал, что она не может его видеть, но все равно вжался за осыпавшийся эльфийский камень.

– Сочувствую, – крикнул Ничто. – Больно потерять все. Кто знает это лучше меня?

– И чего стоит сочувствие одного ничтожества другому?

Ничто расхохотался.

– Ничего.

– Кто там с тобой? Эта маленькая лживая сука, что торчала на моей мачте? Подлый опарыш с репой вместо руки?

– Я о них лучшего мнения, чем ты, но нет. Они ушли вперед. Я один.

Шадикширрам захохотала в ответ и наклонилась вперед в проходе. Ярви увидел блеск ее обнаженной стали.