Полукровка

Пока Санька отвлёкся и обернул взгляд в сторону деда, мяч тем временем проскакал совсем рядом, соскользнул с дороги и продолжил свой опасный путь в сторону рвущегося Тумана. Дисциплинированный мальчишка не мог допустить и мысли, что мяч по его вине попадёт в грязную лужу и покроется слоем грязной слизи. Его потом придётся отмыть, высушить, а это потребует много времени и испортит настроение приятелей, которые уже вошли во вкус и всласть разыгрались.

Беда приходит мгновенно, кто этого не знает. Стоит только на секунду замешкаться, сделать один опрометчивый поступок, а иногда хватает одного слова, сказанного не вовремя, — вот и она. Дед напрягся всем телом, хотел ещё что-то крикнуть Саньке вдогонку, но внезапно подступивший страх сдавил горло, у него вместо крика получилось странное невнятное хрипение:

— Санька, назад!

Но тот, не расслышав ничего, рванул вслед за катящимся мячом. Туман, видя эту картину, прекратил свой противный лай и сквозь дыру пролез на улицу. Теперь его туша оказалась за воротами, а голова касалась продырявленных досок снаружи. Натянутая цепь не позволяла Туману кинуться к мячу и овладеть им как собственным трофеем. Но тут на его глазах к мячу устремился какой-то наглый конкурент и вот-вот сцапает его.

«Как же так? Что за нахал тут объявился? Это моя добыча! Я так хочу!»

На этот момент между мальчишкой и Туманом было всего-навсего менее пяти метров. До сих пор мало кто рисковал вот так, внаглую — утащить из-под носа Тумана его вещь, тем более которую он ещё не успел порвать в клочья. Уже несколько драгоценных мячей закончили своё существование именно так. Туман взревел, пена клочьями брызнула из раскрытой пасти. Упершись в землю всеми четырьмя лапами, неистово потрясая лохматой головой, он резко рванул цепь.

Подобрав свой мяч и не замечая ничего вокруг, Санька двинулся к ребятам. Но с удивлением увидел, что те кинулись врассыпную. Тогда он победно вскинул обе руки вверх, держа мяч над головой. Этим жестом ему хотелось позвать всех ребят к себе, для того чтобы продолжить увлекательный матч. И ему невдомёк было, что творилось за его спиной.

Для Деда Серикова, старого закалённого бойца, повидавшего за свою жизнь всё или почти всё, что только может напугать человека, происходящее вдруг стало нереальным. Виделось оно в этот момент как отдельные фотоснимки, мелькавшие перед глазами. Всё растянулось во времени и приобрело непонятные искажённые очертания, внушая только страх и ужас: вот Санька наклонился к мячу, вот взял его в руки, вот развернулся к мальчишкам и поднял мяч над головой. Тем временем озверевший Туман, напрягшись всем телом, рвёт свою цепь, и её огрызок болтается в воздухе. Взбесившийся зверюга, развернувшись, совершает первый прыжок в сторону ликующего Саньки, затем второй и летит на его крошечную спину, накрывая мальчишку сверху своей страшной, взлохмаченной, грязно-желтоватой тушей. Пересохшие губы Деда, нервно хватая вдруг куда-то исчезнувший воздух, шёпотом твердили:

— Палканнн! Палканнн!

Ему в это мгновение казалось, что он очень громко кричит, невероятно громко, на что только способен его голос и рвущееся в клочья сердце. Ещё Деду казалось, что его крик сотрясает всю округу, вызывая землетрясение. Ах, если бы человек ещё и мог летать… Дмитрий Михайлович был бы сейчас самым счастливым человеком в мире, да что там в мире, во всей бескрайней Вселенной не сыскалось бы более счастливого существа, чем он. Поднявшись в воздух, пролетев всего-то два десятка метров, Дед пушечным ядром рухнул бы на этого грязного, взлохмаченного подонка. И тогда он первым ударом раздробил бы поганые его кости на мелкие, мелкие куски. Он бы распылил постылого гада на невидимые части, да на такие, чтобы ни одна лаборатория под микроскопами не смогла бы собрать посмертного скелета этой твари. Но вместо полёта Дед застыл у скамьи, на которой сидел. Неподвижный, как истукан, он продолжал смотреть вперёд и нервно вздрагивающими руками указывал в сторону Саньки, над которым сейчас нависла смертельная угроза.

— Палканнн! Палканнн! — шептали его слипшиеся губы, его руки не находили места, его мысли путались, наступило полное оцепенение.

Огромный Туман рухнул на Саньку сверху — на хрупенькую фигурку ребёнка всей своей тушей. Псу, к его удивлению, показалось, что этот маленький наглец вовсе ничего не весит, он столкнулся с ним как с пучком соломы, как с подушкой, набитой куриным пером. Ему, упоённому лёгкой победой, захотелось порвать эту подушку и разметать перо по ветру, чтобы ветер подхватил и усыпал этим пером всю улицу, как снегом, чтобы другим неповадно было лезть на его, главного пса улицы, территорию. Вкус лёгкой победы опьянил злодея. Он торжественно рычал и брызгал поганой пеной из раскрытой пасти. Огромные жёлтые клыки угрожающе приблизились к перепуганному мальчишке.