Полукровка. Эхо проклятия

Овсанна улыбнулась и подперла щеку рукой:

— Было это давно…

— начала она каким-то другим, сказочным голосом, и Самсут, словно загипнотизированная и этим голосом, и этими людьми, сразу погрузилась в волшебный мир древних преданий и сказаний.

— Велика и славна была в те годы наша благословенная Армения. Великий Бог и Сын Его Христос оберегали ее от невзгод и недругов. Но вот пришла пора, когда прогневили люди Господа Бога своего, и Он отвернулся от них. Несметные полчища сынов другого бога — Аллаха — словно лавина, прошли по благословенным землям солнечной страны, разорив ее тучные поля, убив ее славных воинов и взяв в рабство жителей. Правил тогда несчастный царь, последний царь Армении Левон Пятый.

— Это было в конце четырнадцатого века, — не выдержал и вставил все-таки свое слово Евагор.

— Тише, не перебивай, — одернула его мать.

А Овсанна, как ни в чем не бывало, продолжала дальше рассказывать о том, как турки взяли в плен самого царя, и о том, как христианнейший монарх Испании Хуан Первый выкупил его из плена и даже подарил ему в знак уважения весь город Мадрид! Это было невероятным событием не только для тех времен, но и для любого другого.

Особенно прониклась Самсут сочувствием к неведомому ей доселе Левону Пятому, когда услышала о том, как он пытался быть великодушным и щедрым с гордыми испанскими грандами, но все было напрасно — гранды сразу же невзлюбили его.

…Укрывшись в своем дворце, окруженный враждебно настроенными придворными, презиравшими его, последний армянский царь и первый армянский беженец переживал тяжелые, горчайшие дни. Чужой дом, чужой хлеб!.. Тяжела участь царя без государства, — рассказывала девушка, глядя куда-то в глубь веков своими бездонными черными глазами. — Но особенно ужасной оказалась участь самого испанского короля. Как-то осенью 1390 года Хуан Первый с архиепископом Толедо доном Педро Тенорио в сопровождении группы кастильской знати ехали верхом из Алкалы в порт Бургос. Под ними шли арабские скакуны. Это были горячие, быстроногие и беспокойные животные, гранды рассказывали о них увлекательные истории. Они-де способны мчаться как стрелы, и иногда всадникам кажется, что у них выросли за плечами крылья. «Но это на песке, в пустыне, быть может, но не здесь, не на этой каменистой земле», — заметил Хуан Первый. «Смотря кто наездник, ваше величество», — воскликнул один из рыцарей и, натянув поводья, мгновенно сорвался с места и полетел вперед. За ним скрылись в облаках пыли еще два гранда.

«Чудесно! — сказал Хуан, обращаясь к архиепископу Толедо. — Но почему эти господа думают, что хорошим наездником можно стать только прогулявшись по Африке? Смотрите!» — И, стегнув своего коня, он отпустил поводья… «Боже всемогущий, — прошептал архиепископ. — Боже всемогущий!..» Король лежал на земле бездыханный, с разбитой о камни головой. В Мадриде воцарился траур…

— Да они просто убили его! — пристукнул кулаком по столу мрачный Евагор. В который уже раз слушал он эту историю и в который раз был не на шутку сердит и расстроен.