Полукровка. Эхо проклятия

— Знаю, — окончательно растерявшись, кивнула Самсут, автоматически отметив, что незнакомцу известен не только ее телефон, но и адрес.

— Ну тогда до встречи. Да, а узнать меня совсем не трудно. Особая примета — усы. А у вас?

— А у меня нет усов, — ответила Самсут и медленно опустила трубку на рычаг.

Так вот чем суждено было закончиться этому нервному во всех смыслах летнему дню! Чьей-то идиотской шуткой. И шуткой жестокой. Ведь если звонивший что-то знает о ней, то наверняка знает и о ее неблестящем материальном положении. Мать-одиночка с грошовой учительской зарплатой… ну, еще пенсия Галины Тарасовны плюс подработки — у одной ученики, у другой массаж. Негусто… Вот и ударил по больному месту. Гад!

Но с другой стороны… А вдруг не шутка? Вдруг и вправду?

Жаль, что до сих пор она всерьез, «с чувством, с толком, с расстановкой» не интересовалась своей родословной… Если бы она не поленилась когда-то, то могла бы хоть приблизительно оценить правдивость слов этого велеречивого незнакомца-доброхота — и отнестись к ним как они того заслуживают. Но, увы. И все же… И все же сладкая отрава надежды начала вползать в уставшую душу Самсут.

«Завтра, — устало махнув рукой, подумала Самсут. — Завтра все и решим. Впрочем, честно говоря, что мне до того, что в Багдаде хурмы много?»

Но до спасительного завтра оказалось еще далеко.

* * *

Самсут легла, стремясь заснуть как можно скорее, отдохнуть и завтра посмотреть на происшедшее всего лишь как на чью-то глупую, но безобидную шутку. Однако из этого грандиозного плана даже сейчас мало что удавалось осуществить. Она лежала, прислушиваясь к улице, не затихавшей в эти безумные летние месяцы даже по ночам, и скоро вынуждена была признаться себе, что разговор этот взволновал ее гораздо больше, чем ей того хотелось бы. Вот только… к чему надеяться зря? Ведь до сих пор действительно все происходило по одному сценарию: стоило ей когда-нибудь на что-нибудь понадеяться, как все сразу же начинало идти прахом. Как, к примеру, она хотела жить вместе с отцом Вана, мелькнувшим на ее студенческом небосклоне загадочным метеором! И что из этого вышло?

И все-таки, кому мог прийти в голову такой розыгрыш? Ведь для тех, кто ее действительно знает, вполне естественно предположить, что она, как человек трезвый, просто посмеется и выкинет из головы этот разговор — для чего и огород городить?

И тут Самсут рассмеялась. Как же раньше-то ей не пришла в голову такая простая разгадка этой истории?! Разумеется, это могла сделать только Карина, помешанная на своих армянских корнях и объединении армянского народа. Хитрая, знает, что в лоб Самсут не возьмешь, вот и решила сделать ловкий финт, дабы заставить подругу задуматься о предках и родственниках. Правда, незнакомец, отрекомендовавшийся Хоровацем, и словом не обмолвился о том, что родством с покойными заграничными богатеями она связана именно по армянской, бабкиной линии, — но в этом-то как раз и вся тонкость интриги. Ведь не кинется же Самсут копаться в предках по линии мамы, Галины Тарасовны. Уж там-то все более чем ясно — бабушка Груня Галушко, в девичестве Покабатько, доярка с полувековым стажем, и дед Тарас, знатный комбайнер. Украинская бабушка, умершая пять лет назад, запомнилась Самсут смуглой сморщенной старушкой с черными, корявыми пальцами, а деда она и вовсе не знала — задолго до рождения единственной внучки он героически погиб, спасая народное добро от пожара. Но, спасая — народное, своего добра он так и не нажил. И остались после него разве что большой фотопортрет в маминой комнате да несколько коробочек с орденами и медалями, которые Гала привезла из Ставищ, когда ездила туда на похороны своей матери. Да и какие там еще могли быть сокровища — разве что мешок сталинских облигаций или зарытая под яблоней бочка с керенками. И Каринка, давно вхожая в семью и неоднократно гонявшая чаи со словоохотливой Галой, не могла не знать всех этих обстоятельств.