Полукровка (ЛП)

Я ушла, прежде чем Сет успел остановить меня. К тому времени, когда я добралась до общежития, несколько студентов стояли на крыльце. Новости распространялись быстро, хотя было еще рано, но самое шокирующее, что Лея стояла между ними. Увидев ее, мое сердце сжалось. Она выглядела ужасно по ее стандартам - то есть так, как остальные из нас в хороший день. Я не знала, что сказать ей. Мы не были друзьями, но то, что она пережила, было невообразимо. Что я могла сказать? Никакие извинения и соболезнования ничего не сделают для нее, но, когда я подошла к ней ближе, увидела ее красные глаза, тонкую линию ее пухлых губ, и состояние пустоты вокруг нее. Это вызвало воспоминание о том, что я чувствовала, думая, что моя мама умерла. Умножьте это на два, вот что Лея чувствовала. Наши взгляды встретились, и убогие извинения вырвались из моих уст.

— Я сожалею...

Удивительно, но Лея кивнула, когда проходила мимо меня. Я потащилась за ней, желая, чтобы она называла меня сукой. Так было лучше, чем это. Усталая и больная, я завернула в коридор и прошла мимо группы девушек.

Вокруг нас распространялись слухи, и они были правдой. Моя мать была жестоким даймоном. В своей комнате я упала. Все еще одетая, я спала сном, которым спят люди, только что столкнувшиеся с чем-то значимым и изменившим жизнь. Где-то в полусознательном состоянии, прежде чем заснуть, я поняла, что при соприкосновении с Сетом в медицинской комнате, не было голубого шнура.

***

Эйден прислал записку на следующий день, говоря, что наша практика всё еще отменена. Он не упомянул, когда он свяжется со мной еще раз. Несколько часов мучительное беспокойство развивалось. Может, Эйден сожалеет о том, что произошло между нами? Хочет ли он еще меня? Мы когда-нибудь снова будем разговаривать?

Мои приоритеты перемешались, но я ничего не могла поделать. С тех пор, как я проснулась, все, о чем я могла думать это то, что чуть не произошло между нами двумя. От этого мне было жарко и неловко.

Я посмотрела на гигантскую книгу, которую он одолжил мне. Я оставила ее на полу рядом с диваном. В моей голове возникла идея. Я могла бы вернуть ему книгу - невинная причина, чтобы поискать его. Мое намерение родилось, прежде чем я полностью осознала его.

Схватив книгу, я распахнула дверь. За ней стоял Калеб, подняв одну руку, как бы уже собираясь постучать, а в другой держа пиццу.

— Оо! — Он отступил, пораженный. — Привет.

Я не могла встретиться с ним взглядом. Он опустил руку. Наша почти драка стояла между нами, как дурная кровь.

— Итак, ты читаешь греческие легенды?

— Гм... — я посмотрел на чертову книгу. — Да...

Калеб втянул нижнюю губу - нервная привычка с детства.

— Я знаю, что случилось. Я имею в виду... твое лицо все сказало. — Рассеянно пальцы прошлись по моей разбитой губе. — Я хотел убедиться, что ты в порядке.

Я кивнула.

— Да.

— Смотри. Я принес поесть. — Он показал на коробку с усмешкой. — И меня поймают, если ты не впустишь меня или не выйдешь наружу.

— Идет.

Я бросила книгу на пол и вышла вслед за ним. На пути к внутреннему двору я выбрала безопасную тему.

— Я видела Лею вчера утром.

Он кивнул.

— Она вернулась прошлой ночью.

— Она была довольно сдержанной. Пусть она полная сука, но мне ее жаль. Ты с ней разговаривал?

Калеб кивнул.

— Она держится. Знаешь, я не уверен, что это действительно поразило ее…

Я понимала больше, чем он вероятно мог бы. Мы нашли тенистое место под большими оливковыми деревьями и сели.

— Алекс, что действительно случилось с Каином? — спросил он шепотом. — Все говорят, он стал даймоном, но этого не может быть, верно?

Я оторвалась от еды.

— Он стал даймоном.

Солнце выглянуло сквозь ветви, освещая волосы Калеба и делая их ярко-золотого цвета.

— Почему Стражи не знали этого? — Он выглядел как всегда. У него были нормальные глаза и зубы.

Я прислонилась к дереву, скрестив ноги.

— Не было никакой возможности рассказать. Я не знала пока... не увидела чистокровных.

Он сглотнул, глядя на тарелку с пиццей.

— Много похорон, — пробормотал он. Потом громче. — Я не могу в это поверить. Все это время полукровки никогда не становились даймонами. Как такое возможно?

Я рассказала ему то, что сообщил Каин, полагая, что нет причины держать это в секрете. Его реакция была типичной: буйной и сильной. Пасть в бою значило смерть для нас, и мы никогда не рассматривали что-нибудь еще. Калеб нахмурился.

— Что, если Каин не первый? Что, если другие даймоны догадались, а мы просто не знаем?

Мы посмотрели друг на друга. Сглотнув, я бросила пиццу обратно на тарелку.

— Тогда мы выбрали адское время, чтобы получить высшее образование весной, ха?

Мы вдвоём рассмеялись… нервно. Затем я вернулась к своей пицце, думая обо всем, что случилось. Образ Эйдена без рубашки мелькнул передо мной. То, как он смотрел на меня и целовал. Прикосновение Эйдена медленно сменилось на касания Сета и голубой шнур.

— О чем думаешь? — Калеб осторожно приблизился, когда я не ответила. — Ты что-то знаешь? У тебя такое лицо! Помнишь, когда нам было тринадцать лет, и ты застала Инструктора Летос и Михаэль целующихся кладовке!