Полукровка (СИ)

Вскоре все вернулось на круги своя. Первые несколько лет я переживала, пыталась как-то сгладить, наладить, ругалась с ним, а потом после примирения, говорила о том, что я могу долго терпеть, но когда-то мое терпение кончится, и я просто перестану бороться за нас. Он меня уверял, что постарается изменить свое поведение, что все наладится. Но ничего не менялось и со временем все становилось еще хуже. Я перестала приглашать кого-либо в гости к нам, потому что не хотела, чтобы посторонние видели, как он походя может меня унизить словом, окриком.  А  я, темшарзево мамино воспитание, делала вид, что не заметила, как же, 'сор из дома не выносят'. Я свела общение со всеми своими друзьями и родственниками к минимуму, потому что устала улыбаться и лгать, что все хорошо, когда выть хочется.  Правду же не расскажешь никому, она, правда эта, никому не нужна.

После того как я поняла, что тратами нашего семейного бюджета он решил распоряжаться сам, причем исключительно в свою пользу и совершенно игнорируя мои потребности, я перестала отдавать свои деньги в семейную копилку.

- В смысле,- вопросительно поднял брови Нат.

- Что в смысле? - съехидничала я.

- Ну, вот это твое 'исключительно в свою пользу'?

- А это в том смысле, что большая часть суммы шла ему на сарэлы (потому, что не курить он не может), на дорогую одежду (потому что он не может носить дешевые вещи, и вообще, ему нужно выглядеть презентабельно, так как будущие партнеры встречают всегда по одежке), ну и... много чего еще. Я же в то время была вынуждена ходить в одежде из вторых рук.

В общем, важно было другое: постепенно, но верно я менялась и превращалась из довольно наивной и добродушной девчонки, верящей в то что все будет хорошо, в циничную особу. По сути, в последние полтора года нашей жизни - это была скорее не семейная жизнь, а совместное проживание - я устала бороться, у меня опустились руки. Мне  стало все равно, и я бы, наверное, давно от него ушла, но не могла, на то были причины, тебе о них я рассказать не могу. По крайней мере, не сейчас.

- А что было потом?

- Потом? Потом он погиб, а я, поработав еще полгода и собрав нужную сумму поехала учиться в ХАИМ.

- Но почему ты никому ничего не рассказала, хотя бы в той же Службе охраны?

- Вот скажи, ну, кому? Сестрицы только тихо порадовались бы и сделали вид, что их это не касается. Отец... у него другая семья, новые дети и свои проблемы.  А  Служба охраны, им пойди еще докажи, что все было именно так, а не наоборот. Да и вообще стыдно. Вышний, как же стыдно все это, мерзко, об этом хочется забыть, а не трезвонить по всему свету и чувствовать на себе потом любопытные, жадные до новых подробностей и жалостливые взгляды. Это стыдно, понимаешь ты это!

- Значит, об этом никто не знает?

   Я помотала головой.

- Только трое, ты, его мать и я. И я надеюсь, что так и останется.

А  потом немного помолчав, добавила:

- Знаешь,  говорят, что всё, что нас не ломает, делает нас сильнее.  Я  думаю, это не совсем так. Мы становимся более жесткими, если не сказать жестокими и внутренне очень сильно меняемся, нам становится намного сложнее искренне улыбаться.

Между нами на пару минут повисла тишина, и только звук разбивающихся о скалы волн нарушал ее.

- Слушай, ты мне обещала рассказать о ваших домах и почему их невозможно купить, - решил сменить неприятную тему Нат.

- Тут все очень просто. Понимаешь, строительством семейных домов у нас занимаются исключительно женщины.  Нет, я не имею в виду, что они сами со шпателем стоят и укладывают кирпичи.  Просто мы, как бы это лучше сказать, мы подходим к возведению дома с душой. Любая девочка у нас с раннего возраста мечтает и представляет,  каким будет ее Дом, поэтому те девчонки, кто подходит к возрасту невест,  вместе с мамами участвуют в строительстве.

Понимаешь, женщина наблюдает за строительством своего дома и контролирует все, от момента заливки фундамента и до окончания отделочных работ. Она душу вкладывает в свой дом, и эта частичка ее души бережет и охраняет ее дом, это как родить и вырастить ребенка. Женщина в прямом смысле является хранительницей дома. В этот дом никто не сможет войти, если имеет дурные намерения по отношению к кому-то из проживающих там. Если женщина построила дом для своей дочери, то после свадьбы дочери она вводит ее в дом, представляет ее как новую хранительницу.

- Но почему тогда нельзя построить дом, а потом продать его и ввести покупателя в дом, представив его новым хранителем?- удивился эльф.

- Да потому, дурья твоя олова,- я постучала ему по лбу,- что в дочери женщины, построившей дом, есть частичка ее души и крови, потому и дом признает дочь и никого другого. Ты себе не представляешь, сколько я пересмотрела разных строительный шоу по виовизору, определяясь, какой хочу дом построить для себя. Я все-все придумала до последнего гвоздика.

Я, улыбаясь, прикрыла глаза, уплывая в дом своей мечты.

- Подожди, а что же тогда с домом твоей матери случилось? - прервал мои мечтания Нат. У-у-у, вредный, зараза.