Полукровка (СИ)

         Я плакала. Нет, я не билась в истерике. Сидя на полу, молча вытирала беспрестанно бегущие по щекам слёзы, которые все никак не хотели останавливаться. Внутри все болело. Горечь, обида, неверие и грусть овладели всем моим существом, и мне хотелось просто выть. Я никогда не пеняла на судьбу, полагая, что Вышний никогда не даст мне испытаний, которые я не смогла бы вынести, но... Но сейчас я думала, что наступил предел, который мне не преодолеть. Или я ошибаюсь? Сколько ударов судьбы и горьких переживаний может вынести здравомыслящее существо? Не знаю. Постепенно на смену снедавшим меня чувствам наступала пустота. Возможно так даже лучше.

     Нет, продолжение нашего визита прошло очень даже неплохо. Когда такая шумная толпа ввалилась во владения дворцовой кухарки, на кухне начался переполох. Младшие повара и поварята почему-то забегали между столами, посудомойки, как раз вынимавшие чистую посуду из посудника (посудомойный металлический короб со съемным артефактом опять-таки эльфийского производства), побросали эту посуду и принялись строить глазки княжичам и их гостям.

        Их  даже не смущало, что одним из гостей был вампир, а вторым девушка. Грозный рык, громогласно прокатившийся по всей кухне, заставил всех участников балагана сначала замереть на месте, а потом рвануть к самовольно покинутым местам и еще более рьяно приняться за прерванную работу.

        Через минуту, когда толпа вольнообязанной кухонной братии рассосалась, нашему взгляду предстала стоящая в центре кухни невысокая оборотниха. Рыжеволосая, щупленькая, белокожая с оранжевыми веснушками, теплыми карими глазами и торчащими, ушками, похожими на лисьи, которые выдавали ее принадлежность к семейству рыжих хитрецов, она стояла, уперев руки в бока. Все мои представления о том, что главная кухарка должна быть огромной, пышнотелой и очень грозной дамой (а какая еще женщина могла бы держать в своем железном кулаке непокорных работников ножа и поварёшки?), рухнули в момент. И никак в голове не укладывались  грозный рык, пролетевший по кухне, и это миниатюрное создание.

Как только предводители нашей банды были опознаны этим генералом в юбке, руки с боков были убраны мгновенно, лицо озарилось теплой материнской улыбкой, послужившей сигналом для великовозрастных балбесов, которые с радостным ревом рванули в распахнутые для них объятия.

      Через десять минут наша теплая компания была усажена за огромный стол, который стоял в дальнем углу большой кухни.

- Это наша вторая самая горячо любимая женщина после мамы, мора Игнесса, - представил Бархус зардевшуюся от удовольствия женщину.

- Ну что ты, Бася, такое говоришь, кто я, а кто княгиня, - попыталась возразить женщина.

- И не спорь, тетя Несса, мы практически у тебя на кухне и выросли, - поддержал брата Ватус, - если б не ты, мы бы с этим дворцовым этикетом и сухой воблой, гувернанткой, с голодухи померли.

    Женщина покраснела еще больше.

- А что я? Я ничего. Где ж это видано, подрастающих оборотней голодом мучить в наказание за оплошность при выборе вилки для рыбы, - пробурчала в ответ она. – Я б этой рыбине безвкусной вообще глазки повыковыривала и на икру, черную, заснитскую пустила, - еще больше распалялась оборотниха.

- Ведь сколько раз говорила я Вашей матушке, что не след всяким там эльфийкам щенят отдавать на воспитание, она ж даже не захотела узнать, что и в каких количествах подрастающим оборотням надо. Чуть детей нам не угробила, дура этакая.

Во время всего этого монолога все, дружно повернувшись, смотрели на Ната.

- А что вы на меня так смотрите? - пожал плечами эльф. - Я полностью с ней согласен, наши муда... моры иногда перегибают палку на почве соблюдения этикета и не могли даже помыслить о том, что оборотням не хватает на обед пары листьев салата хасса, политого маслом.

        На минуту зависнув, мы представили себе огромных Бархуса и Ватуса, чахнущми над тарелками с хасса в окружении обильно заставленным всевозможными мясными и не только, блюдами столом, и дружно заржали. Иначе тот гогот назвать нельзя.

Да, что-то матушка княжичей не учла вначале, когда брала на работу по присмотру за детьми эту фифу белобрысую, не в обиду Нату будет сказано.

    Кухарка, опомнившись, стала раздавать указания многочисленным подчиненным о необходимом для гостей угощении, при этом неосознанно приглаживая взъерошенные шевелюры высокородных братьев-оборотней. Картина была до того умильной, что не могла не вызвать доброй улыбки. Ну, а как иначе реагировать, видя, как эта миниатюрная женщина крутится вокруг двух мужиков, которым она достает едва ли до подмышки, квохча, как наседка над цыплятами.