Полундра! (СИ)

— Командир, давай посидим на берегу озера с ребятами, а потом пусть время с родителями проведут? — предложил ему Невилл, отметивший симптомы усталости подростков.

— Хорошая мысль, — согласился Рон. — Давай организуем.

О галерее с волшебными портретами Рон вспомнил… Ну, хорошо, Невилл ему напомнил. Раз нет говорящих портретов, то где-то они должны быть. С помощью справочника определив, где именно находится эта галерея, юноша, пригласив с собой жену, отправился в то самое помещение крепости. В принципе, чем ему портреты могут помочь, Рон не очень хорошо понимал, но посмотреть было интересно. Первые три секунды.

— Надо же, кто пришел! — язвительно заметил висевший по центру огромной картинной галереи портрет. — Наследнички соизволили о нас вспомнить.

— И вырядились как, смотреть противно, — добавила какая-то дама.

— Не понял, — честно сообщил Рон. — Зачем нам этот гембель?

— Ну… — Лана задумчиво оглядела портрет желавшей горя старухи. — Я уже не знаю, вроде, положено так.

— Вы должны выполнять наши указания, — заносчиво произнес еще один, не разобравшийся в ситуации портрет.

— Ты это что, меня на понял берешь? — удивился глава семьи. — Да пошел ты…

И шуршание картинной галереи разорвал отборный военно-морской адрес, сопровождаемый метафорами, специфическими для флота. Рон быстро рассказал, где он видел всех «предков», чем они там занимались, а также, чем будут заниматься в ближайшую вечность. Взяв жену за руку и полностью игнорируя портреты, он вышел из галереи, приказав скелету заблокировать дверь так, чтобы ключом могли стать только половые органы тролля, спаренного с василиском, и обязательно через три забора. Крепость закрепила новые условия открытия портретной галереи, а Рон еще кипел некоторое время.

Луна же, понявшая, что только что произошло, только хихикала, потому что теперь портреты не могли ничего. Ее муж, фактически, отказался считать этих, нарисованных, своими, а так как семья у них была не некромантская, а военная, то, по сути, портреты утратили в этот момент все свои функции. Приказать крепости они не могли, перейдя в разряд «просто говорящие картинки». Надо сказать, что дошло это до них не сразу, а когда дошло, что-либо менять было поздно. Ибо разговаривать с ними никто больше не желал.

Если бы Рон был менее зол, если бы в нем не сидел моряк, если бы…

Глава шестнадцатая

Симус

Мы с милой и первым отделением прибываем первыми. Во-первых, надо обустроить лагерь, во-вторых, здесь все разведать. За давностью лет не помню уже ничего, да никто не помнит. Итак, большущий стадион амфитеатром, вокруг места для расселения. Так как мы относимся к древней семье, то я имею приоритет расселения.

— Давай лучше тут, — прикидывает возлюбленная моя. — И взлетать проще, и фрицы никуда не денутся.

— Хорошая мысль, — киваю я, втыкая флаг.

На красном полотнище синеет рука с ладонью, сжатой в кулак. Это наш знак, наш символ, подтвержденный Магией. Ну, почему синий, думаю, понятно, если припомнить состояние, в котором находилась Великая сила. Впрочем, так даже лучше. Пока товарищи размечают лагерь, я беру под руку зазнобу и топаю с ней по периметру зоны расселения, рассматривая отметки о том, кто где.

— Не помню точно, — говорит мне моя Катя. — Но, кажется, откуда-то отсюда началось.

— Ну тогда оставим сюрпризы и подарки, — усмехаюсь я.

На складе нам такие подарки достались, что просто счастье — радиодетонаторы, мишенные мины, «лягушки»… Поэтому я сейчас быстренько минирую в шахматном порядке. Если фрицы действительно пойдут отсюда, то будет фарш крупного помола, ну а если нет, то мины тоже зря не пропадут, потому что «своих» у нас тут нет. Все свои у нас в крепости, да на далекой Родине, а здесь только фрицы.

Видел я, что творили эти гады в деревнях, да и ребята рассказывали, что бывает, если фашисты поганые наших девок встретят. Так что нет у меня к ним жалости, всю жалость выела война. А помню еще мальчонка к нам прибился — он девочку лет двенадцати на себе тащил. Так гады эти над ней… Она цеплялась за него, как за последнюю надежду. Вот в его глаза смотреть было страшно — одиннадцать лет, а такая ненависть в них горела… Потому не будет пощады местным фрицам.

— Скоро наши прибывать начнут, — напомнила мне следящая за временем Катя, прижимаясь ко мне.

— Да, милая, — киваю я, отправляясь в обратный путь. — Надо будет еще раз пройтись, когда гады понаедут уже, что-то меня беспокоит.

— Надо — пройдемся, — хмыкает она, о чем-то задумавшись. — Ну, или сверху посмотрим.

На нас всех флотская форма, потому как матросы пехотную форму так и не приняли, а нам все равно, только летный состав в своей. Потому Катя у меня в фуражке с голубым околышем, а я в привычной пилотке. И всем это до фонаря. Либо не знают, что значит эта форма, либо просто не воспринимают угрозой детей. Ну это мы их разочаруем, конечно…