Полуночная девушка

Пальцы Эхо скользнули под свитер Гая, чтобы согреться на его коже. Гай обвил руками талию Эхо и издал странный звук, словно утопающий, который хватает ртом воздух. Тяжело дыша и дрожа всем телом, он зажмурился и прижался лбом к ее лбу. Наверное, к нему давно так никто не прикасался. Много-много лет. Эхо положила ладонь ему на поясницу повыше джинсов. Кожа ее горела.

– Эхо, – выдохнул Гай.

Эхо потянулась к нему губами и поцеловала его. Гай снова издал странный придушенный стон. Он убрал руки с ее талии, взял Эхо за запястья, оторвал ее от себя и покачал головой. Их лица были так близко, что волосы Гая скользнули по щеке Эхо.

– Не так, – прошептал он, – не так.

Глава сорок шестая

Гай чувствовал во рту привкус мятного бальзама для губ, которым пользовалась Эхо. Девушка прижалась к нему, спрятала лицо у него на груди и проговорила глухо, уткнувшись в шерстяной свитер Гая:

– Я сделала это ради тебя.

Гай провел пальцами по нежной коже ее запястий.

– Я знаю.

Эхо потерлась лицом о грудь Гая. Он чувствовал, что ее лицо мокрое от слез.

– Почему я так поступила? – спросила она.

– Не знаю.

– А ты бы мог убить ради меня? – Эхо устремила на Гая испытующий взгляд. Карие глаза ее покраснели от слез, но все равно сияли. Она чуть наклонила голову, коснулась щекой его кожи, и он почувствовал ее тепло. Сердце его сдавила боль. Да, он мог бы убить ради Эхо. Не раздумывая ни секунды.

– Эхо…

Она расплакалась. Гай и рад был бы поплакать вместе с ней, но слезы его иссякли давным-давно. Он ничем не мог ей помочь, а потому просто обнял Эхо и пригладил растрепавшиеся волосы. Она всхлипывала у него на груди, а он шептал ей на ухо нежные глупости на дракхарском. Пусть Эхо не понимает его слов, но голос его все равно успокаивает. Спустя некоторое время рыдания сменились икотой, а потом и вовсе стихли.

Не выпуская Эхо из рук, Гай опустился на колени. Прислонившись спиной к стволу дуба, он вытянул ноги перед собой. Эхо подтянула колени к груди и устроилась в объятиях Гая, прижимаясь к нему бедром. Ей было настолько уютно, что казалось, так она сидела всегда.

В молчании прошло довольно много времени. Солнце опустилось за горизонт, и в бархатных темно-синих сумерках зажглись звезды. Не было слышно ни звука, кроме печальной песни дроздов, провожавших солнце. Закрыв глаза, Гай слушал, как дышит Эхо.

Он мурлыкал ей в волосы веселую мелодию, ту самую, которую вот уже много лет слышал во сне. Эхо пошевелилась, коснувшись волосами его шеи.

– Откуда ты знаешь эту песню? – спросила она. – Это же колыбельная сороки. Я думала, ее сочинили птератусы.

– Да, – проговорил Гай, и его подбородок коснулся лба Эхо, но та, похоже, не возражала. – Мне ее пели давным-давно. Та девушка, о которой я тебе рассказывал.

– Роза… так значит, она была птерянкой? – Эхо снова пошевелилась. Ее волосы щекотали щеку Гая. – А что с ней стало?

Гай замялся. Не так-то просто бередить старые раны. Призрачные клубы теплого дыхания Эхо касались его воротника.

– Случился пожар. – Гай убрал непослушную прядь волос со лба Эхо. – Она погибла.

Всего лишь два предложения, но в них уместилась вся их история. Убийственная краткость. Эхо крепче обхватила Гая за пояс. Самая страшная его тайна, о которой знали лишь он сам да его сестра, раскрылась в сумерках Шварцвальда.

– А этот пожар, – спросила Эхо, поглаживая живот Гая. Должно быть, когда он садился, у него задралась рубашка. Так приятно Гаю не было уже много лет, – он начался случайно?

Гай покачал головой и потерся щекой о волосы Эхо.

– Нет. Его устроила Танит. Сказала, что Роза шпионка.

– Разве она была шпионкой?

Гай пожал плечами и ответил настолько честно, насколько мог:

– Не знаю. Мне хочется в это верить. Если бы она была шпионкой, мне было бы легче смириться с ее смертью.

Гай не видел, как нахмурилась Эхо, но почувствовал, как она напряглась.

– Правда?

Гай вздохнул, обдав макушку Эхо теплым дыханием, и она чуть поежилась, как от щекотки.

– Нет, – признался он. – Наверное, нет. Неправда.

– Мне очень жаль, – прошептала Эхо, касаясь губами шеи Гая, так что он скорее почувствовал, чем услышал ее слова. Гай вздрогнул и крепче обнял Эхо. Ночь опускалась на лес, окрашивая его в фиолетовый цвет.

– Давно это было. – Быть может, от постоянного повторения эта фраза станет правдой, подумал Гай.

– Тебе, наверное, очень больно. – Эхо снова пошевелилась и вытянула ноги. Погладила ключ, который висел у нее на шее. Она надела его утром вместе с медальоном, перед тем как они ушли от Джаспера. – Вспоминать об этом.

Да, воспоминания действительно причиняли ему боль. Но забыть о том, как он обнимал Розу, какими мягкими были ее черно-белые перья, как она тихонько напевала себе под нос, было бы куда больнее.

– Да, – признался Гай. – Но без воспоминаний мы не были бы теми, кто мы есть. Без них мы ничто.