Полуночная принцесса

– Извините, мистер Маршалл, но нам в самом деле надо идти. Доктору понадобится моя помощь.

«Здесь нужен тонкий подход», – решил Кристиан. В другое время служебное рвение Вильяма было бы достойно всяческих похвал, но сейчас оно только мешало. Кристиан заложил карандаш за ухо, где он сразу же затерялся в густой копне медно-рыжих волос.

– Я готов, – сказал он, подходя к санитару.

Они пошли по коридору. Кристиан нарочно хромал больше обычного, тем самым заставляя Вильяма идти медленнее.

– Сырость, – извинился он, – Не представляю, как только Принцесса выдерживает такие условия.

Билл заметно смутился.

– Принцесса?

– Гм, Джейн Дэу. Ведь вы так ее назвали?

– Я? – нахмурившись, он сбавил шаг. – Я не хотел. Наверное, по привычке вырвалось. Доктор Гленн этого не любит. Интересно, заметил ли он?

Кристиан оставил без внимания вопрос санитара, делая акцент на собственный:

– А другие больные тоже зовут ее Принцессой?

– Что? – переспросил Билл, очнувшись от своих мыслей, и ответил прежде, чем Кристиан повторил вопрос. – О, простите… да, тоже. Только это скорее прозвище, если вы меня понимаете… Видите ли, ее называют так за глаза. Я не помню, чтобы кто-нибудь при ней назвал ее Принцессой. Так окрестила ее старая Элис Вандерстелл. Она такая же чокнутая, как все, но у нее бывают моменты просветления. Она сразу же начала называть нашу Джейн Принцессой, а все подхватили, потому что это прозвище ей подходит. Но нам нельзя так ее называть. Док Гленн говорит, что это может запутать Джейн.

«А называть ее Джейн, когда ее настоящее имя, к примеру, Мэри, – это что, не может ее запутать?» – подумал Кристиан, но не промолвил ни слова.

– Элис Вандерстелл, – задумчиво произнес он. – Это не родственница ли Гордона Вандерстелла? Может быть, мать?

– Тетя, – поправил санитар, – такая же ненормальная. Неудивительно, что он сплавил ее сюда.

Кристиану было известно, что среди пациентов клиники Дженнингсов немало богатых и влиятельных людей, но присутствие в психиатрическом отделении Элис Вандерстелл несколько озадачило его. Интересно, как проявляется ее сумасшествие? Может, она качает на руках воображаемого младенца? Или часами пялится в окно невидящим взглядом?

Он попытался вспомнить все, что знал об этой женщине, мысленно обругав себя за то, что редко заглядывает в колонки светских новостей «Кроникл», как, впрочем, и в остальные колонки. «Ладно. Самобичеванием займемся потом. И лучше всего – за той бутылочкой, что я сам себе обещал», – решив так, Кристиан опять сосредоточился на насущном.

Лично он никогда не встречался с Элис Вандерстелл, но знал, что его родители были с ней знакомы хотя бы поверхностно. Фамилия Вандерстелл – олицетворение старых денег. Очень старых денег. Говорят, что, когда Манхэттен продали за несколько ниток бус, Вандерстеллы были там – наблюдали за ходом сделки. Быть может, в этой истории нет ни капли правды, но она говорит о том, как глубоко уходит корнями род Вандерстеллов в историю города. В этой фамилии – власть, престиж и, как догадывался Кристиан, не один припрятанный в шкафу скелет.

– Его тетя? – мягко переспросил он. – А я думал, она умерла больше года назад.

Санитар откашлялся. Он понял, что сболтнул лишнее.

– Сюда, мистер Маршалл, – он открыл дверь, ведущую на лестничную клетку, – мне действительно надо идти.

– Идите, не буду вас задерживать, – Кристиан махнул Вильяму, чтобы тот поднимался. Санитар, задержавшийся по его вине, теперь с еще большим нетерпением рвался вернуться к доктору Гленну. – Я сам найду выход.

Вильям опять заколебался, глядя вверх на узкий лестничный пролет. На площадках каждого этажа тускло горели газовые рожки. Психиатрическое отделение занимало половину четвертого и весь последний этаж больницы. Санитар предложил Кристиану фонарь.

– Не надо, – он махнул рукой, – идите.

Тупой взгляд санитара упал на искалеченную ногу Кристиана.

– Знаю, о чем вы думаете, но ступеньки для меня ничего не значат, – заверил его Кристиан. Медленным, почти непроизвольным жестом он потянулся к правому бедру и потер то место, где свинцовая пуля конфедератов пробила мясо и кость. – Геттисберг!

На топорно грубом лице Вильяма проступила краска смущения.

– До свидания, мистер Маршалл, – сказал он и, отведя глаза, заспешил вверх по лестнице.

Кристиан начал подниматься за ним следом. Теперь он совсем не хромал. В сердце его зажглось нечто похожее на волнение, и он перестал замечать постоянную ноющую боль в ноге. Он бы крайне подивился этому обстоятельству, не будь его голова занята другим, а именно рискованными мыслями, вдруг возникшими в его голове. Все остальное сейчас не имело значения. Услышав, что Вильям остановился наверху, Кристиан поднял глаза. Санитар, свесившись через перила, смотрел на него. Кристиан махнул ему рукой – мол, все в порядке. На четвертом этаже открылась и закрылась дверь. Вильям ушел.