Полуночная роза

Настал субботний вечер, и терпение Эрин наконец иссякло. Всю неделю она просидела в четырех стенах, не считая часов, проведенных в показных хлопотах возле могилы. Утром она собиралась послать экипаж за матерью и ради нее хотела во что бы то ни стало переговорить с Райаном. Хотя бы на короткое время нужно было устранить отчужденность и создать видимость нормальных супружеских отношений.

Итак, Эрин решила, что ей следует самой пойти к мужу. Она зашла в сервировочную комнату и сказала Элизе, чтобы та дала ей знать, когда мастер Райан вернется домой.

Элиза не удостоила ее ответом, словно не расслышала просьбы.

Эрин в негодовании от столь беспардонного пренебрежения остановилась посреди комнаты.

— Элиза, я это вам говорю!

Служанка, продолжавшая чистить столовое серебро, не поднимая глаз, ответила:

— Я знаю. Слышала.

Эрин едва удержалась, чтобы не топнуть ногой — по старой детской привычке.

— А если слышали, то и ведите себя соответственно. Надо отвечать по-человечески, когда к вам обращаются.

Эрин заставила себя говорить твердо и уверенно, хотя кипела от гнева, видя, как эта женщина по-прежнему стоит, повернувшись к ней спиной.

— А как я должна отвечать?

— Я хочу… — Эрин сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Я хочу, чтобы вы вежливо ответили: «Да, мэм — или мисс Эрин, — я буду рада сообщить вам, как только мастер Райан вернется домой». Тогда я буду знать, что вы слышали меня и готовы выполнить мою просьбу.

Элиза повиновалась.

— Да, мэм, мисс Эрин, — сказала она с насмешкой в голосе, по-прежнему стоя спиной к Эрин; Элиза говорила с монотонностью, способной довести до бешенства кого угодно. — Да — я — буду — рада — дать — знать — как — только — мастер — Райан — вернется — домой.

Взбешенная Эрин стремительно подбежала к Элизе. Ее ярость была вызвана не дерзостью рабыни, осмелившейся не подчиниться хозяйке. Нет, она не была деспотичной плантаторшей, но ее возмущали нарочитость и неразумность притязаний этой женщины.

— Элиза, — заговорила она, задыхаясь от волнения, — если бы вы спросили любого из слуг в доме моего отчима, вам сказали бы, что я прекрасно умею ладить с людьми. Я не отдаю неразумных распоряжений. Никогда не повышаю голоса. Не браню никого. И уж совершенно определенно — никогда не поднимаю руки ни на кого из них. Но я хочу, чтобы вы знали: я не потерплю такого обращения со мной, какое позволяете себе вы. Я намерена поговорить об этом с моим мужем.

Тут Элиза наконец взглянула на нее. Их взгляды встретились. Причем служанка смотрела с вызовом и презрением.

— Можете говорить. Вы имеете полное право думать и делать что вам заблагорассудится. И чем скорее вы поговорите с ним, тем лучше, потому что он вам все объяснит. Объяснит, каков порядок в этом доме. Здесь я не подчиняюсь никому, кроме мисс Виктории. Даже ему. Так было всегда, и так будет. Если вам нужен кто-то для личных услуг, зовите Энни или кого-нибудь из рабов. Только не меня.

Эрин застыла в растерянности, не веря своим ушам.

— Что ж, посмотрим. — Это было все, что она могла сказать.

Вскоре вернулся Райан. И о появлении мужа ей сообщила Энни — не Элиза. Эрин тотчас направилась к его кабинету и постучала в запертую дверь.

— Кто там еще? — послышался голос мужа.

Она повернула дверную ручку и вошла в комнату.

Райан сидел, попивая бренди. Увидев жену, едва заметно улыбнулся, как бы извиняясь за резкий окрик из-за двери.

— Я думал, это кто-то из слуг. Они знают, что нельзя беспокоить меня, когда закрыта дверь. — Он держал в руке стакан, вопросительно поглядывая на жену смеющимися глазами. — Не угодно ли новобрачной присоединиться к супругу?

— Боюсь, что я слишком запоздала. — Эрин не могла удержаться от сарказма, но, увидев, как омрачилось его лицо, пожалела о сказанном. Лучше бы молчком взять стакан. Уподобляться сварливой супруге — самое последнее дело. Однако ей трудно было отрешиться от ощущения постоянно нарастающего отчуждения между ними. — Разумеется, присоединюсь, — поспешно исправила она свою ошибку. — Я как раз собиралась переговорить с тобой… по поводу одной из служанок.

Райан издал короткий смешок. Затем откинулся в своем кожаном кресле, упершись ногой в край стола, и, прежде чем ответить, сделал вид, что о чем-то задумался.

— Постой-постой, не торопись. Дай-ка я сам попробую догадаться о ком речь, об Элизе, конечно?

— Да, о ней.

— Так-так… ты хочешь пожаловаться, что она надерзила тебе. Сказала, что выполняет только распоряжения моей матери, верно?

Эрин опустилась в кресло напротив. А то ее визит выглядел так, будто она заглянула на минутку, чтобы мимоходом упомянуть о какой-то мелочи.

— Я вижу, она уже исподтишка наговорила тебе обо мне гадостей, не успел ты переступить порог…