Полуночная роза (Месть по-французски)

— Чепуха, я никогда не забуду знакомого лица или тела, как в этом случае, — игриво ответил граф. — Но я не злопамятен. Я вспоминал вас очень часто. Не знал, что с вами случилось. Мадам Клод старалась подобрать вам замену, ни никто не мог сравниться с вами. Девственницы попадаются не так уж часто.

Николас что-то ответил ему тихо, но резко, и Жизлен ничего не поняла от волнения. Она повернулась и хотела убежать, но Николас, крепко схватив ее за руку, медленно повел через зал.

— Уж не собирались ли вы пуститься наутек, ma mie? — еле слышно проговорил он. — Я не думаю, что следует давать еще больше поводов для сплетен.

Ей было нечего ему ответить, трудно что-то объяснить. Она шла рядом с ним, плохо понимая, что делается вокруг, пока он медленно уводил ее из переполненного помещения, остановившись, чтобы попрощаться с хозяйкой.

Гондола медленно скользила по темной воде канала. Он молча сидел напротив нее, и впервые душевная боль оказалась сильней дурноты, Жизлен не могла ни о чем думать, ничего загадывать, не представляла, что произойдет в следующее мгновение, не говоря уж о последующих днях. Она пробовала понять, заставит ли его недавнее открытие отпустить ее, но ей не хотелось сейчас об этом думать, она не испытывала ни радости, ни огорчения. Она ощущала одну пустоту.

Все уже легли спать. Войдя в дом, они не увидели ни Трактирщика, ни других слуг.

— Поднимайтесь наверх, — сказал Николас, и это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как они покинули званый вечер. — Я сейчас приду.

Ей хотелось броситься к его ногам, умоляя простить ее за то, в чем она не была виновата, за то, в чем был виноват он. И она с ужасом осознала, как далеко зашла ее нелепая любовь. Она повернулась, не сказав ни единого слова, и стала подниматься по ступенькам, гордо подняв голову и прямо держа спину.

Николас смотрел, как она уходит. Смотрел на ее узкую, прямую и такую изящную фигуру, обтянутую розовым шелком. Он вошел в темный салон, приблизился к окну и стал смотреть на посеребренный лунным светом канал. Ярость, охватившая его, была до того сильной, что ему казалось, она разорвет его на части. Ему хотелось убивать. Ему необходимо было остыть, прежде чем он коснется Жизлен.

Жизлен сидела в кресле, аккуратно сложив руки на коленях, когда он вошел. Она не обращала на него внимания, продолжая смотреть на пол, пока он не сунул стакана с бренди в ее холодные, как лед, руки.

Николас уже снял сапоги и камзол. Он отошел к окну, понимая, что его близость лишь усилит ее волнение, и, опершись о подоконник, стал за ней наблюдать.

— У мадам Клод? — тихо спросил он. Она вздрогнула, он заметил пробежавшую по телу судорогу, и ему ужасно захотелось подойти к ней, обнять, прижать к себе, и не отпускать, пока она не успокоится. Он не двинулся с места, боясь испугать ее, боясь дотронуться до нее. Боясь, что, если и в этот раз она скажет нет, он не послу-шается.

— Я видела вас там, — произнесла Жизлен, и голос ее был далеким, словно из иного мира, — в ту ночь этот человек изнасиловал меня. Меня тащили наверх, но я слышала ваш голос. Вы были там.

— Вполне возможно, — он ответил ей спокойно и холодно. — Я вас не видел.

— Нет, видели. Вы спрашивали у мадам Клод, когда я буду свободна.

— Как вы туда попали?

— Меня привел один человек. Он нашел меня на улице, когда я залезла в карман пьяницы, и он привел меня туда и продал этой ужасной женщине, а она предложила меня знатному гостю. Кажется, вы называли его графом Рэксомом.

— У него отвратительная репутация.

— Он любит девственниц. И любит причинять боль.

— Как долго вы там оставались?

— Вполне достаточно.

— Сколько?

— Вы хотите узнать, насколько я развращена? Нравилось ли мне там? Научилась ли я каким-нибудь фокусам, которые могут прийтись вам по вкусу? — Голос ее срывался, она была близка к истерике.

— Нет, — ответил Блэкторн, не скрывая досады, — я должен знать, сколько мне заставить его страдать, перед тем как я убью его.

Она горько усмехнулась.

— Месть не поможет. Вам не кажется, что я, наконец, это хорошо усвоила? Почему вам захотелось его убить? Вы что, убьете всех мужчин, которым я продавала свое тело?

Николас сделал глоток бренди.

— Не исключено, — ответил он задумчиво, — если у меня хватит времени. А сколько их было?

Жизлен встала и подошла к нему.

— Я торговала собой на улицах Парижа, — тихо сказала она, — старый еврей находил для меня клиентов.

Он оглядел ее с головы до ног, а потом с пониманием кивнул.

— Звучит трагически, согласен, — сказал он, а потом голос его стал жестким. — Вы выжили, Жизлен. Вы делали то, что были вынуждены делать. Пустая трата времени — причитать и жалеть себя. Мне наплевать, скольких мужчин вы обслужили в парижских трущобах. Если вам это принесет облегчение, я готов поубивать их всех, я, только не убежден, что сумею всех отыскать. Мне это безразлично. Не безразлично вам. Вы презираете себя за то, что выжили, и я никак не пойму, почему.

— Потому что Шарля-Луи нет! — крикнула она.

Он помолчал.

— Ваш брат, — сказал он тихо. — Выделали это ради него, да?

— Не имеет значения, почему я это делала.