Полуночная звезда

Мгновенно, я снова чувствую это. Я получила только вспышку странной океанской тьмы во время боя, а затем я забыла об этом. Но сейчас, мир вокруг меня настолько тих, что я могу сконцентрироваться, я могу почувствовать смерть в воде. Океан отходит, потом снова бросается вперед. Снова он мочит ноги. Снова я задыхаюсь от холодной энергии, вихрящей в глубине.

Раффаэль смотрит на меня. Его глаза сияют разными цветами в ночи.

— Ты знакома с этой энергией больше, чем кто-либо еще.

Я хмурюсь. Чувство отвращения, меня тошнит от этой неправильности, но в то же время, я понимаю, что я нетерпением ожидаю каждый прилив океана, надеясь на очередную дозу темной энергии.

— Да, — говорю я, машинально, против своей воли.

— Ты помнишь тот день, когда я впервые испытал твои силы? — спрашивает он. — Я хорошо помню твою связь. Амбиции и страсть, да… но больше всего, страх и ярость. Ты остаешься единственным человеком, которого я встречал, рожденного от обоих ангелов, охраняющих Преисподню. Твоя энергия связаня с Подземным Миром болше тех, кого я знаю. Эту силу я чувствую в воде — это энергия из Преисподней.

Выражение лица Рафаэля слишком мрачное.

— Элита существует только из-за дисбаланса межде смертным и миром бессмертным. Кровавая лихорадка сама по-себе была пульсацией в нашем мире, вызванная древним разрывом. Наше существование противоречит естественному порядку, отрицаемое самой Смертью. То, что Королева Мэв вернула Энцо лишь ускорило процесс разлома. Происходит слияние двух миров, которое медленно отравляет все в нашем мире.

Я вздрагиваю. Вода снова устремляется вперед, и я закрываю глаз, тянусь к темной энергии.

— Причина, по которой я убедил королевство Тамурании освобить тебя состоит на условии перемирия, — Рафаэль идет дальше, его взгляд задерживается на горизонте. — потому что нам нужна твоя помощь, чтобы исправить это. Вдоль берегов Тамурании уже ощкщаются последствия. Если мы не сделаем что-нибудь в ближайшее время, погибнет не только вся Элита, но и весь мир.

Я смотрю на горизонт, нежелая Рафаэлю быть правым. Конечно же, это смешно.

— И что моя привязь сделает со всем этим? — наконец говорю я.

Рафаэль вздызает и склоняет голову:

— Думаю, нам лучше отвести тебя к твоей сестре.

Глава 11

Аделина Амутеру

Я испробовал каждый корень, лист и лекарство, о котором я знаю, но ничего из этого не помогло ни одному из моих пациентов.

Выжили только двое, но оба из них остались с обесцвеченными руками. Вы упомянули о шестилетнем мальчике со шрамом на лице.

Он все-еще жив?

— Письмо от Марино Ди Сегна к Сириано Баглио, 2 Юнон, 1348.

* * *

Виолетта. Я едва узнала её.

Её некогда мягкая кожа красивого оливкового цвета теперь пепельно- серого цвета с тёмно-фиолетовыми, похожими на синяки, отметинами, которые покрывают руки и ноги. Они протягиваются даже вдоль её шеи. Её глаза полны болезненности, а её тело намного исхудало, посравнению с тем телом, которое я помню. Она взволнованно суетится из-за нас, входящих в её покои. Я задаюсь вопросом, может ли она до сих пор почувствовать наши силы рядом.

Раффаэль проходит на её сторону, а затем аккуратно садится на край кровати. Через некоторое время я тоже приближаюсь. Возможно, это не моя сестра, а какая-нибудь другая девушка, которую по-ошибке приняли за неё. У Виолетты нет отметин. Это может быть и не она. Я пододвигаюсь ближе, смотря на её лицо, изучаю его черты. Её волосы влажные, а кожа усеяна капельками пота. Её грудь быстро поднимается и падает, как будто она не может окончательно уловить своё дыхание.

Посмотри, что они сделали, шипят шёпоты, и я поворачиваюсь к Рафаэлю.

— Вы сделали это с ней, — говорю низким, зловещим голосом.

Мои цепи издают глухой звук, ударяясь друг о друга. Солдаты, стоящие вдоль стен палаты Виолетты, вытягивают свои арбалеты, направляя свои стрелы на меня.

— Эти синяки на её руках и ногах, — я останавливаюсь, снова взглянув на отметины на её шее, — вы её били, не так ли? Ты используешь её против меня.

— Ты знаешь, что это ложь, — отвечает Рафаэль.

И хотя я не хочу ему верить, я все же вижу правду в его глазах. Я сглатываю, пытаясь отвергнуть мой собственный страх и отвращение от внешнего вида Виолетты.

— Как долго Виолетта в таком состоянии? — спрашиваю я.

Я надеялась, что Рафаэль не сможет почувствовать изменений в моей энергии, но он склоняет ко мне голову в тонком, привычном жесте, с лёгкой хмуростью на губах.

— Когда я написал это письмо, отметины на ней появились ночью прямо после этого.

С тех пор прошло едва ли более месяца.

— Невозможно изменить всё это быстро.