Полуночная звезда

— Ледяные фейри, — говорит Рафаэль, его голос отдается эхом где-то впереди. — Крошечные существа севера. Они, должно быть, проснулись из- за ряби в воздухе от наших движений. Я видел их в описаниях священников, занимающихся здесь паломничеством. Это место, как Тёмная Ночь, которой поклоняются путешественники, но они не идут дальше.

Сияние света освещает наш путь, ведёт нас по тропе, покрытой звёздной пылью.

Проходят минуты. Часы. В какой-то момент я чувствую слабый укус холодного ветра на моем лице. Мы, должно быть, приближаемся к выходу из пещеры. Я напрягаюсь, гадая, что может быть на другой стороне. Рядом со мной входит и выходит из тени призрак Виолетты, блеклый и серый.

Постоянно дует ветер, пока мы не выворачиваем из пещеры и не оказываемся, смотрящими на выход.

Я затягиваю дыханием сверкающий мир снега за пределами пещеры.

Я слышала мифы об этом месте, Тёмная Ночь. Но теперь я стою перед этим местом, глядя на нетронутый волшебный мир. Это вход, соединяющий мир между нами и богами. И мы не можем войти без соответствия Виолетты, сочувствие.

Рафаэль стоит у входа и неуверенно протягивает руку. Он вздрагивает, и я тоже: энергия за этим входом ошеломляющая, миллионы потоков каждого в смертом мире, что-то настолько насыщенное, что я боюсь, что оно может раздавить меня, если я осмелюсь перешагнуть. Когда священники приходят в поисках этого места, они останавливаются здесь? Они сидят под светом ледяных фейри и любуются ледяными бусинками, повисшими в пещере?

Возможно, простые смертные даже не могут сказать, что этот вход находится здесь. Возможно, энергия здесь настолько сильна, что теряется в них.

Рафаэль стоит в течении долгого времени, колеблясь между одним пространством и другим. Затем он смотрит на нас. Он собирается шагнуть.

— Мы уже призраки, — шепчет он.

Я открываю рот, желая остановить его, затем закрываю его. Он прав, как всегда. Если таким образом мы должны закончить, то так тому и быть. Рафаэль делает глубокий вдох, и я изучаю его силуэт в тусклом синем свете, в этом волшебном царстве, окруженный сиянием, будто в последний раз. Рядом со мной кивает Магиано и берёт меня за руку. Мэв и Люцента вместе. Терен без страха смотрит вперед.

Рядом со мной есть место, где могла бы стоять Виолетта. Без неё я боюсь смерти меньше. Без неё, мир намного темнее.

Рафаэль перешагивает. И мы следуем за ним.

Глава 26

Аделина Амутеру

Он сказал, что Тёмная Ночь принимает тех, кто знает и страдает от истинных потерь, что только через преодоление такой агонии, смертный может понять то, что это такое — вступить в царство богов.

— Рассказы путешественников к Тёмной Ночи, составлено Йе Цун Ли

* * *

Мои сапоги проваливаются в свежий снег, который выглядит нетронутым целые мили. Вокруг нас возвышается лес из покрытых инеем деревьев, их ветви голые и покрыты толстыми белоснежными одеялами. То, что заставляет всех нас застыть — вид трёх лун в ночном небе. Они огромные, восхитительные, золотые и холодные, перекрывающие половину неба, настолько большие, что, кажется, я могу протянуть руку и коснуться пальцами их мраморной поверхности. Небо застилают слои звёзд, невероятно яркие созвездия.

Здесь мы близки к небесам. Против звёзд танцует занавес зелёного цвета, который волнится, появляясь и исчезая в абсолютной тишине. Я никогда не видела такой ночи. Словно царство богов спустилось, чтобы встретить нас здесь, и наш смертный мир тоскует по возвращению.

— О Боги, — вздыхает рядом со мной Магиано.

В конце концов, мы прошли.

Как это возможно? Мы не должны были пройти. Это должно было нас убить. Рядом со мной изумленно смотрит Рафаэль.

Когда я смотрю через плечо, я вижу Терена. Как и все остальные из нас, он застыл на месте, осматриваясь. Его бледные глаза расширились, и его рот раскрылся от удивления. В его глазах слёзы, а на его лице застывшие потеки. Я слышу, как он шепчет молитву, как он тронут красотой вступления в мир богов.

Мы проходим по нетронутым землям. Сейчас пульсация источника равномерная, она направляет нас. Под нашими сапогами мягко хрустит снег. Я дрожу от холода. Шёпоты в моей голове превращаются в хаотичный гул, с каждым шагом, который я делаю, они становятся громче, чем ближе мы приближаемся к источнику происхождения. Я снова пытаюсь держать их в страхе, но постепенно они начинают заглушать тишину вокруг меня, пока я больше не могу слышать даже наши шаги или наше дыхание. Сейчас шёпоты говорят глупости на слишком древнем для меня языке, который я не понимаю. Деревья в этом лесу размываются и мигают, каждый раз, когда я моргаю, и я потираю глаза, пытаясь заставить себя сосредоточиться.