полуночники.Чёрный полдень

Джессика чуть виноватым тоном вставила:

— Вообще-то предполагалось, что она никому об этом не скажет.

— Да, — хихикнула Десс. — Хорошая идея: предложить Констанце сохранить что-то в тайне. Умнее было бы просто сразу увезти ее отсюда. Впрочем, нам же лучше. Рекс, что ты хотел сказать?

— Ну, я уже говорил: он думает, что темняки охотятся на его семью, — заговорил Рекс. — Но это вовсе не доказывает, что грядет конец света.

Десс покачала головой.

— Да, не доказывает. Что заставляет нас вспомнить о втором условии, поставленном дедом Грейфутом: Констанца должна унести ноги в Голливуд до конца месяца, иначе, я цитирую, «все пойдет прахом». И дед вывозит все семейство отсюда в течение двух недель — из Броукен Эрроу, Рекс, куда темняки дотянуться не могут. Пока, по крайней мере.

Десс замолчала, предоставляя всем возможность подумать. Шум в столовой, казалось, стал еще громче, теперь он походил на громыхание приближающейся грозы.

— Но откуда он мог узнать, что синее время расширяется? — спросил Рекс. — Темняки не могли сообщить ему об этом.

— Может быть, он давно это знал, — неожиданно сказала Мелисса. Она сморщилась, прикусив губу. — Ведь самым старым из темняков это было известно.

Рекс покачал головой — Мелисса его не убедила. Десс понимала, в чем тут дело: Рекс отказывался верить, что Грейфуты могли знать что-то такое, чего не знал он сам.

Тут заговорила Джессика:

— Ладно, с этим ясно. Констанца думает, что отправляется на прослушивание, что у нее будет свой агент и она будет брать уроки актерского мастерства и грима и так далее. Но она ведь навсегда расстается с родителями.

— В этом ей как раз повезло, — сказала Десс. — По крайней мере, она будет далеко от этого города до того, как настанет тридцать первое октября.

— Эй, — спохватился Летун, — да это же Хэллоуин!

— Ой, и правда. — Десс вскинула брови. — Я об этом не подумала. Это… интересно, но не по моей части. — Она нахмурилась, глядя на Рекса. — А в Хранилище знаний есть что-нибудь насчет Хэллоуина?

— Конечно нет, — пожал плечами Рекс. — Хэллоуин в Оклахоме отмечают меньше ста лет.

Десс кивнула.

— Ладно, с историей все ясно. Но вот вам математика: математически тридцать первое октября поначалу кажется не слишком значимой датой. Я хочу сказать, тридцать один плюс десять, номер месяца, дает сорок один, а если те же числа перемножить, будет триста десять. Вроде бы совсем не по нашей части. Но в давние времена октябрь не был десятым месяцем, он был восьмым. Ну, октябрь, октопус, то бишь осьминог, октогон, то бишь восьмиугольник… — Все смотрели на нее с непонимающим видом, и Десс с трудом сдержала стон. В следующий раз обязательно нужно будет прихватить с собой какое-нибудь наглядное пособие. — Ну же, ребята! Восьмой месяц! Тридцать один день! А восемь плюс тридцать один…

— Тридцать девять? — проговорила Джессика.

— Возьми с полки пирожок.

— Погоди-ка, Десс, — сказал Летун. — Я думал, тридцать девять — это как раз число против темняков. Как все эти слова из тринадцати букв.

— Умник ты наш, — похвалила его Десс. — Да, число тридцать девять как раз не по нутру темнякам. Настоящая проблема — следующий за ним день.

— А разве это не День всех святых или что-то в этом роде? — удивился Джонатан.

Десс, не сдержавшись, устало вздохнула. Речь ведь не о призраках, привидениях или святых; речь о числах.

— Не знаю. Меня это не интересует.

Мелисса прижала кончики пальцев к вискам.

— Потише, ребята.

Десс не обратила на нее внимания.

— Первое ноября сейчас, в нынешнее время, — это первый день…

— Тихо! — вскрикнула Мелисса.

Все на мгновение замолчали, и Десс почудилось, что даже гомон вокруг утих на несколько секунд и в столовой как будто похолодало. У нее начало покалывать в кончиках пальцев, по телу пробежала дрожь, противно засосало под ложечкой…

— Что-то надвигается! — прошептала Мелисса.

И как только эти слова сорвались с ее губ, столовую встряхнуло — вращение Земли на мгновение приостановилось. Моментально наступила тишина, и пятеро друзей очутились в окружении почти двух сотен неподвижно застывших фигур, холодных, бледных, захваченных синевой тайного часа в тот момент, когда они жевали, говорили, размахивали руками…

— Который час, Рекс? — Собственный голос показался Десс неестественно тонким в этой пугающей, внезапно наступившей тишине.

Рекс посмотрел на часы.

— Двенадцать двадцать одна и пятнадцать секунд.

Десс записала цифры и уставилась на них, гадая, как долго на этот раз может продлиться время синевы.

Джонатан взлетел над стулом.

— Ух ты, опять!

— И что нам теперь делать? — осторожно спросила Джессика.

— Да просто сидеть здесь, — ответил Рекс. — Мы это переждем. И опустись на стул, Джонатан!

— Зачем? — возразил акробат. — Если я упаду с такой высоты, ничего страшного.

— Люди вокруг, Джонатан! Если ты удалишься от своего места, а синее время вдруг кончится, им покажется, что ты исчез.

— Ладно, подумаешь… — Джонатан вздохнул, опускаясь на свой стул, как проколотый воздушный шар.