Полуночники [СИ]

— Не-е-ет, — протягивает она фальшиво. Прямо как Финн сегодня днем. — Он не отсюда. Не с работы. Вообще.

— Понятно.

Возможно, Мэтт раскусил это притворство и теперь обижен ее недоверием, потому что его ответ звучит на удивление прохладно. Он делает глоток, сжимает губы и смотрит вдаль.

— А он что? — ломким голосом все же интересуется он спустя минуту.

Рей сама недолюбливает тех, кто только и треплется с друзьями о своей личной жизни, но сегодня ее не удержать, потому что это копилось в ней целый день, и ей до отчаянья нужен совет или просто моральная поддержка.

— А он… сложный, — она выдыхает. — Он меня тут поцеловал. И предложил подвезти.

Мэтт делает глоток и закашливается, и Рей сочувственно со всей силы хлопает его по спине.

— Так, выходит, ты ему очень нравишься, — сипит Мэтт, возвращая себе дыхание.

— Да нет же, Мэтт! — Рей раздосадованно закатывает глаза. — Ну посмотри на меня, а он такой…!

— Рей, — Мэтт прерывает ее сбивчивую речь, беря за плечи и внимательно глядя в ее лицо с расстояния вытянутых рук. — Ты должна слушать меня очень внимательно. Ты самый потрясающий, смелый и добрый человек, которого я когда-либо знал, и ты достойна самого лучшего.

Рей смущена этим внезапным комплиментом, но и приободрена тоже.

— Спасибо, — и в благодарность она дарит ему свою самую теплую улыбку.

Когда газировка допита, а Мэтту пора возвращаться к работе (о которой Рей тактично ничего не выспрашивает), он провожает ее до лифта, и Рей нисколько не жалеет, что задержалась допоздна. Зато сейчас, после их разговора, она вновь спокойна и собрана. Она справится со всем.

Они минуют подсобные помещения, располагающиеся между столовой и туалетами, когда до ее слуха вдруг доносятся чьи-то стенания.

— О Боже, Мэтт, ты слышишь это? — Рей замирает, вслушиваясь. — Там кто-то заперт!

Она спешит по коридору на звук. Он доносится, как ей кажется, из кладовки с пометкой «Только для персонала столовой».

— Нет, Рей, погоди! — Мэтт пытается ухватить ее за руку, но Рей вырывается. — Рей!

Она мчится к источнику звука, и Мэтт догоняет ее как раз в тот момент, когда, дернув со всей силы за ручку, казалось бы, запертой двери, Рей широко ее распахивает.

В неярком свете коридорных ламп на нее и Мэтта смотрят два изрядно вспотевших лица: одно, бледное и рыжее, принадлежит незнакомому ей худосочному мужчине, а второе — круглощекое, в обрамлении черных прядей волос… — Роуз.

Рей не хочет опускать взгляд ниже, но краем глаза невольно отмечает хитросплетение двух полуобнаженных тел.

А вот мужской палец в черной перчатке, стиснутый, словно стальным капканом, зубами Роуз, она не может не заметить. Та выплевывает его и сурово смотрит на своего рыжего визави, который, кажется, вот-вот начнет задыхаться, а затем приказывает:

— Продолжай.

Издав жалобный стон, мужчина вновь начинает двигаться. Мэтт за ее спиной задушенно, будто в испуге, выдыхает, и Рей со всей силы хлопает дверью.

Их путь до лифта проходит в неловком молчании, и они расстаются, погруженные каждый в свои мысли.

9. Смятение

Хакс удивлен, изумлен, шокирован.

Открыв дверь, он застывает на месте. Ему начинает казаться, что где-то по пути от лифта к своему кабинету он прошел через врата в параллельную вселенную — других объяснений представшей его взору картине у него нет.

Ему стоит огромных усилий остаться невозмутимым, глядя на Рена, материализовавшегося с утра пораньше на рабочем месте. Перед ним лежит вскрытый телефон, а сам он занят извлечением из упаковки новой сим-карты, но поскольку на его голову накинут черный капюшон, выглядит это так, будто Рен занимается чем-то незаконным и мистическим.

— Доброе утро, — кисло произносит Хакс, не зная, каков протокол для подобных ситуаций.

Рен отрывается от дела, и Хакс окончательно теряет самообладание, когда тот долго и вдумчиво вглядывается в его лицо.

— Доброе утро.

Это самое вежливое, что Хакс от него слышал, и, что самое ошеломительное, сегодня в его словах нет ни пренебрежения, ни подтекста — ничего. Лишь осторожное внимание.

Хакс ставит кофе на подстаканник, игнорируя нежданный интерес, раскладывает бумаги, включает компьютер, но по-прежнему чувствует чужой взгляд. Поэтому он достает антибактериальные салфетки и начинает немного нервно протирать и без того чистую столешницу, стараясь как можно меньше тревожить указательный палец правой руки.

Он все еще не верит в то, что там может быть перелом. Но вот темнеющая гематома на нижней фаланге имеется. Ужасно болезненная.

Она всегда кусает только за этот палец.

Судя по тому, что от стола Рена не доносится ни звука, тот все-таки продолжает на него смотреть.

— Что? — сварливо спрашивает Хакс, подняв на него вымученный взгляд.

— Ничего, — бесстрастно отвечает тот. — Палец болит? — он указывает взглядом на синяк его оттопыренного в сторону пальца.

Хакс настораживается, но вопрос звучит безобидно.

— Да.

— А что случилось? — все тем же ровным голосом спрашивает Рен.

— Не твое дело, — огрызается Хакс.