Полуночные поцелуи

— Не так хорошо. В последнее время я чувствую, что моим ртом пренебрегают, — в моем тоне слышится обвинение, которое, я надеюсь, он примет близко к сердцу.

Его взгляд затуманивается, расширяясь в потемневшем желании. С легким нажимом он как следует засовывает свой большой палец мне в рот, раздвигая мою челюсть. Я позволяю ему прижать мой язык вниз, все это время пристально глядя на него, прежде чем сомкнуться вокруг него. Я подпрыгиваю, чтобы проверить его реакцию, затем провожу рукой по его бедру и хватаюсь за его член, наслаждаясь тем, как он бьется.

Быстро он убирает палец, чтобы схватить меня за подбородок, приподнимая мою голову, мой рот все еще приоткрыт. Ненасытный аппетит омрачает выражение его лица, высокие скулы и шея краснеют от возбуждения, дыхание прерывистое.

— Если ты будешь хорошей девочкой сегодня, — шепчет он хриплым голосом, наклоняясь, чтобы передать мне это восхитительное обещание, — Я помогу заполнить твой рот.

Блять. Вызывающий привыкание ритм удовольствия разливается по моим венам. Моя киска пульсирует, и я глажу его по всей длине, сжимая основание. Чувствуя, как пульс колотится у моего горла, я меняю положение своей головы так, чтобы она была прямо перед его членом, и высовываю язык, чтобы положить туда его кончик. Я не закрываю рот вокруг него, но позволяю своему языку извиваться из стороны в сторону, стимулируя нижнюю часть. Он стонет, и его бедра подаются вперед только для того, чтобы я отодвинулась, падая обратно на подушки, все еще удерживая его длину.

— И, если ты будешь хорошим мальчиком сегодня, — говорю я, загипнотизированная тем, как он смотрит на меня, — Я могла бы позволить тебе заполнить мой рот.

Я отпускаю его. Я больше не могу этого выносить — эту пустую боль, которую я чувствую. Быть такой нетронутой. Я резко встаю и отодвигаю его назад. Кладу обе руки на его бицепсы.

— Боже, благослови Америку, и Боже, благослови его режим тренировок. Да, эти мускулы хороши, я разворачиваю его и толкаю вниз. Он элегантно приземляется на диван, вытянув руки вдоль спинки, чтобы удержаться.

На мне слишком много одежды. Одним легким движением я раздеваюсь до стрингов и лифчика. Его руки оказываются на моем теле прежде, чем я успеваю закончить срывать рубашку через голову, и он умоляет.

— Пожалуйста. Клянусь, я буду лучшим парнем, которого ты, блять, когда-либо встречала, — только для того, чтобы усадить меня к себе на колени.

Забыв об одежде, я удобно устраиваюсь на нем, мои ноги лежат по обе стороны от его тела, колени плотно прижаты к его мускулистой заднице. Несмотря на все его усилия, я отказываюсь опереться на него всем весом, вместо этого нависая, тяжесть его члена касается моего бедра. Легким прикосновением я глажу его грудные мышцы и двигаюсь вверх по шее, прежде чем накрутить волосы на его затылке на пальцы. Я тяну, просто чтобы посмотреть, как он отреагирует.

Его глаза закатываются, кадык подпрыгивает.

Я ухмыляюсь.

— Это то, на что я надеюсь, — я облизываю его от ключицы до губ. Он заставляет мой рот открыться и посасывает мой язык. Я мечтательно выдыхаю через нос.

Отис подвигается подо мной и снова подталкивает меня, чтобы я полностью расслабилась на нем. Я все еще отказываюсь, и он хмыкает и двигает пальцами вверх по внутренней стороне моего бедра, под резинку трусиков, пока не касается обжигающего жара. Я чуть не падаю от прикосновения, мой стон эхом разносится по всей комнате.

— Черт, Мириам, — благоговейно стонет он, склонив голову набок, не веря, когда проводит по мне пальцами, покрывая своими прикосновениями мою влажность. — С тебя капает, а я еще даже ничего не сделал. Когда ты успела так промокнуть? — я не отвечаю, слишком отвлеченная, и он отстраняется. Я снова яростно дергаю его за волосы, скорее болезненно, чем эксцентрично, но он не вздрагивает, непоколебим в своем вопросе. — Ответь мне. Когда ты успела так промокнуть?

— Ранее, — выдавливаю я.

Я приподнимаюсь выше и вращаюсь вокруг его торса, надеясь, что это поможет охладить нарастающее напряжение. Это не так. Давление на мой клитор ощущается слишком хорошо, но оно скорее разжигает, чем успокаивает.

— Раньше, когда? Хм? Когда эта великолепная киска успела стать для меня таким гребаным беспорядком? — Моя голова наклоняется вперед, живот напрягается. — Это было, когда ты играла с моим членом?

Я качаю головой и двигаюсь, чтобы прикоснуться к себе, когда он этого не делает.

Отис препятствует этому, удерживая мое запястье.

— Я сказал тебе ответить мне, Мириам. Когда ты успела так сильно нуждаться во мне?

Я пытаюсь вырваться из его хватки, но мои усилия тщетны. Он твердо ограничивает мои движения, будучи таким чертовски упрямым в этом.