Полуночный ковбой

В воображении он увидел лопату и сунул ее в руки какого-то странного туманного существа, и существо это пустило лопату в ход, став копать могилу рядом с Салли. И вот уже рядом со свежей могилой стоит гроб, в котором находится прекрасное юное создание: он сам. Ох, черт возьми, подумал он, куда меня несет? Неужто таким молодым мне придется ложиться в гроб, и мрачная тьма покроет мою юность и мою красоту? Невыразимая печаль охватила его, и внезапно он захлебнулся в рыданиях, корчась на полу этой г'' стиницы, и видя перед глазами грязные сникеры незнакомца. Ему было жутко нужно, чтобы этот человек покинул комнату, и он выдавил «Уйди», но это было все, что он мог сказать, ибо какое-то странное ощущение наполнило все его легкие и заполнило все полости тела, куда мог попасть воздух при вдохе; оно вторглось и в печень, и в сердце, и повсюду, терзая его, словно полдюжины ножей. Он видел перед собой лишь грязные сникеры. Что они хотят? Что им от меня надо? Что этот сукин сын хочет от меня? — снова и снова спрашивал он себя. Разве он не понимает, что я, что я, что я…

Этот незнакомец взял его за плечи и с силой опрокинул на спину, после чего Джой присел, опираясь на его руку. Этих действий хватило, чтобы избавиться от терзавшего его ощущения огромного страха, и вырвавшийся стон успокоил его: так стонать могут только живые люди. Лицо у него было мокрым. Наверное, он плакал, но не стыдился своих слез. — Все дело в марихуане, он тут ни причем.

Он посмотрел на Перри, стоявшим над ним, с широко расставленными ногами, лицо его почти вплотную склонилось к нему. Он услышал его теплый, низкий, дружелюбный голос, идущий из темных глубин наркотического опьянения.

— Ручаюсь, что теперь тебе чуток лучше, Джой, не так ли?

Готов. Его просто распластало это тепло, мудрость, спокойствие. Хорош. Ну наконец-то! И что теперь?

— А теперь, — сказал Перри, — тебе надо только дать мне знать, намекнуть, чего бы тебе хотелось. Иными словами, как я могу тебе это дать?

Что это за птичка, свившая гнездо у меня в груди? Он что — Бог? Он что — Санта-Клаус? Он что — волшебник? Он даст мне то, что я хочу? Он с ума сошел? Он уже спрашивал меня и спрашивает снова. Ну, так я скажу ему, я ему все выложу. Скажу ему, что мне нужна блондинка, которую я могу трахнуть, а потом чтобы она заботилась обо мне всю жизнь — блондинка с длинными ресницами и пухлыми коленками с ямочками, в желтом платье, под которым у нее должны быть все округлости, и настоящие, а не как из вспененной резины, как у бедной старой Салли, и чтобы она сидела дома, и приносила мне еду к телевизору, и чтобы когда сидела на мне верхом, говорила: «Ах мой ковбой, я так люблю тебя» и плакала из-за того, что так любит меня. «Пст-пст, — говорил бы я ей, — в жизни не видел, чтобы меня так любили, как только у тебя это получается?» А потом бы она говорила, и голос у нее был бы такой же сладкий, как ее груди: «Почему? Ну, почему я так люблю тебя? Потому что ты ковбой Джой Бак, и мне так хорошо с тобой. Только ковбои умеют любить так сладко, как ты, и только с ними стоит проводить время. А теперь, когда ты лежишь такой красивый и суровый, только скажи мне, что тебе принести с кухни. Желе? С кремом? А как насчет куриной ножки с персиком, радость моя, чтобы ты побаловался ими, пока я тебе спою «Голубой месяц»? А потом мы займемся с тобой любовью прямо на полу, и ты мне споешь — «Беги за мной, отбившийся от стада, мой теленочек, беги со мной, беги со мной, беги со мной, мой маленький теленочек…»

8

— В этом нет ничего особенного. — сказал Перри — После марихуаны часто хочется есть. — Они сидели у стойки забегаловки, открытой всю ночь на автостраде; Перри курил и пил кофе, а Джой приканчивал последний из двух гамбургеров.

— Хочешь еще один? — спросил Перри.

Джой покачал головой: рот у него был набит так, что он не мог вымолвить ни слова. Чувствовал он себя прекрасно, как ребенок, который вволю наорался, а потом его отшлепали и накормили. Он испытывал к Перри невыразимую теплоту.

— Кто такая Салли? — спросил Перри.

— Салли? Откуда ты о ней знаешь?

— Ты все время повторял ее имя, когда был под балдой. Она что, твоя старая подружка?

— Ну да! Старая подружка! — Вранье! Но если тебе нужна правда, то ты ее не получишь. Не хватало еще, чтобы взрослый мужик хныкал по своей бабушке.

— Так чем бы ты хотел заняться, Джой. Сейчас только четыре утра.

— Я? Что бы я хотел делать? Да плевать на меня! Чем бы ты хотел заняться?

— Нет, нет, Джой, это твоя ночь. Ты только скажи мне, чего бы ты хотел.

— Я хочу делать то, чего хочешь ты.

— Нет. Скажи мне. Сам.

— Но, Перри, черт побери, я и сам не знаю, да и вообще…

— Нет, ты знаешь. Ты отлично знаешь, что тебе надо. И все знают.

— Ну я… м-м-м, я скажу тебе, чем мы занимались в армии. Больше я ничего не знаю, да и вообще это была ерунда, но вот что мы делали — отправлялись в Колумбус и клеили баб — в общем-то и все. Ничего особенного.

— Хотел бы ты и сейчас этим заняться?

— Сейчас? Во дает! Ты хочешь сказать… именно сейчас?

— Да, сейчас. Тебе нужна баба сейчас?