Полуночный Прилив (ЛП)

Какой-то голос. «Это воистину беспокойные моря. Не думал, что мой поиск окончится так…легко. Да, ты не смертная… но сойдешь. Сойдешь».

Останки вдруг зашевелились, тяжело задвигались. Стягивались воедино кусочки слишком мелкие, чтобы разглядеть их. Будто припоминали, что когда-то были целым. В море, в донном иле ожидало все необходимое для плоти, крови и костей. Все более громкое эхо, возрождение, поиск формы. Она огляделась в ужасе.

Увидела, как тело — знакомое, но такое странное — выбирается из ила. Ил сгустился, набух и взорвался, отдавшись на волю течений. Взметнулись руки, тело явилось целиком.

Она блуждала рядом, побуждаемая подойти ближе. Войти. Но она знала, что еще слишком рано.

Тело, покинутое так давно. Это неправильно. Нечестно.

Оно бездумно ползет по морскому дну. По сторонам мечутся причудливые создания, привлеченные взметенными осадками, испуганные молотящей руками фигурой. Многоногие крабы разбегаются с ее пути.

Набежало странное облачко; над головой замерцал свет. Руки пробили поверхность. Плотный песок под ногами начал подниматься.

Лицо омыл воздух.

И она шагнула, влезла в тело, подобно огню пронеслась по мышцам и костям.

Ощущения. Холод, ветер, запах соли и гниющих водорослей.

«Мать Тьма, я… жива».

* * *

Глас возвращения прозвучал не смехом, но стоном.

Все собрались, едва разнеслась весть о смерти императора. Город взят, но Рулад Сенгар убит. Ему свернули шею, словно цыпленку. Тело лежало там, где пало; раб Удинаас стоял на страже — мрачный часовой, не узнающий никого, просто взирающий на облаченный в золото труп.

Ханнан Мосаг. Майен с плетущейся сзади Пернатой Ведьмой. Мидик Бун, ныне омытый кровью воин. Сотни Эдур, обрызганных кровавыми ошметками славы и убийства.

Молчаливые и бледные горожане, устрашенные повисшим в воздухе тугим напряжением.

Все стали свидетелями внезапно начавшихся конвульсий дико вопящего тела. Еще один ужасный миг шея Рулада оставалась свернутой и голова моталась под невозможными углами. Он встал на ноги. Кости срослись, голова выпрямилась, внезапный свет полыхнул в запавших глазницах.

Раздались новые крики, теперь на летерийском языке. Бегущие фигуры.

Вопли самого Рулада стихли. Он стоял, шатаясь, и меч плясал в дрожащей руке.

Удинаас заговорил: — Император. Трейт твой.

Внезапный спазм. Рулад, кажется, уже может видеть окружающих. — Ханнан Мосаг, создай гарнизон. Остальная армия должна расположиться вне города. Пошли слово к к'риснан у при флоте: пусть идут под Старый Кеттер.

Король — Ведун подошел ближе и прошептал: — Так это правда. Ты не можешь умереть.

Рулад отпрянул. — Я умер, Ханнан Мосаг. Только умирание я и знаю. Оставь нас. Удинаас?

— Император.

— Я… мне нужно… я был…

— Ваш шатер ожидает вас и Майен.

— Да.

Заговорил Мидик Бун: — Император, я возглавлю ваш эскорт.

Рулад недоумевающее посмотрел на свое тело, на тусклые, влажные монеты, на грязные меха. — Да, брат Мидик. Эскорт.

— И мы найдем того, кто посмел сделать… это… с вами, Император.

Глаза Рулада блеснули. — Его не победить. Мы бессильны перед ним. Он лжет…

Мидик нахмурился и оглянулся на Удинааса.

— Император, — сказал раб, — он имел в виду того, кто убил вас и ваших родичей. Здесь, на улице.

Рулад схватился за лицо и отвернулся. — Конечно. Он носил… алое.

Удинаас сказал Мидику: — Я дам детальное описание.

Тот коротко кивнул. — Да. Мы обыщем город.

«Но он сбежал, дурачье. Нет, я не знаю, как. И все же тот человек ушел. С Серен Педак». — Конечно.

— Удинаас! — Это прозвучало как отчаянный всхлип.

— Я здесь, Император.

— Забери меня отсюда!

Итак, все видели ЭТО и скоро Цеда узнает обо всем. Но поймет ли он? Как? Это невозможно, это звучит бредом.

«Он ничего не может. Но сможет ли он это осознать?»

Воин в золотых доспехах тащил за собой Удинааса. Шаг за шагом. Майен и Пернатая Ведьма шли следом. По бокам шагали, с оружием наготове, Мидик Бун и еще дюжина воинов. Им никто не мешал.

* * *

Вифал уселся на скамью в кузне. Простые стены — камень и штукатурка; холодный, полный золы горн. Плиты пола. Рабочее помещение открывалось на огороженный двор, в котором стояли каменный колодец и лохань для закалки, лежали дрова, хворост и кучки шлака. Напротив виднелась хижина, в которой помещалась лишь его кровать. Весь мирок. Насмешка над профессией, над способом пропитания.

В уме зашептал голос Увечного Бога. — Вифал. Мой дар. Я не лишен сочувствия, что бы ты не думал. Я понял тебя. Нахты — негодная компания для человека. Иди к берегу, Вифал. Обрети мой дар.

Он заинтересованно встал. «Лодка? Плот? Клятое бревно, на котором я уплыву отсюда?» Кузнец пошел к берегу.