Полуночный Прилив (ЛП)

Неделимое во всех частях

Толстокожее нечто имеет пределы

Недоступные для часовых

Патрулей географии и

Случайных определений, но все же

Горы стерлись во прах

Угасли огни и потоки

Черное море песка

Полоса одиноких прогулок

Я бреду и срезаю углы

Между выводов — острых клыков

Все потеряно или забыло

В этой пыли, не знающей света

Мы сами уже не те

И уже нам не стать никогда

Молодыми побегами, соком

Свежей жизни, поднявшейся

На обломках исчезновений

(Это молодо, а это — старо)

Самовлюбленным блаженством

Но отсутствие света незримо

И крадется черный поток

Назревает желанным итогом

Не имеет значения место

Алогичное, без всякой связи

Струн и теней

Протянувших отсюда туда

Линии, швы

Отыскавшее это в том…

Отрывок из «Черных песков Времени»,

Коллекция сочинений Суицидальных Поэтов Даруджистана (под редакцией Хароака)

Труп около пирса был еле виден: бледная полоска, сопротивляющаяся накатам волн. Мелькнувшая рядом акула была из самых больших, каких видел Удинаас за время ожидания в гавани. Он сидел у самой воды, свесив ноги с мола.

Чайки и акулы — пир на все утро. Раб, словно зритель в театре, созерцал бесконечное представление Природы, и неумолимость спектакля доставляла ему странное удовольствие. Он был заинтересован. Должники. Те, кто дает в долг. Те и эти одинаково сладки для брюха падальщиков. Вещь, достойная удивления.

Удинаас знал, что скоро император позовет его. Армия перемещалась где-то в глубине суши, за разбитыми воротами Трейта. В городе остался большой гарнизон племени Меруде. Эдур пытались восстановить порядок и спокойствие. Прежнему вождю племени Ден-Рафа даровали титул губернатора. И не случайно подчиненные принадлежали к другому племени. За успехами всегда следует подозрительность.

Работа Ханнана Мосага. Император последнее время был… уязвим. Рассеян. Несчастен. Слишком часто в его очах проглядывало безумие.

Майен избила Пернатую Ведьму до бесчувствия, едва не доведя дело до убийства. В большом шатре, украденном из обоза батальона Холодной Глины и ставшим эдурским штабом, происходило насилие. Рабыни, пленницы. Может быть, Майен просто свершала с другими то, что Рулад свершил с ней? Если имеешь жалость, можно так подумать. Сотни знатных женщин вернулись от эдурских воинов в подчинение губернатора, и, похоже, многие несли во чревах будущих полукровок.

Вскоре губернатор начнет удовлетворять петиции от многочисленных гильдий и торговых союзов. Так образуется новый рисунок быта.

Конечно, если приграничные города не будут освобождены победоносной контратакой Летера. Ходило много слухов. Столкновения флотов Эдур и Летераса. Тысячи упокоились в пучине моря. Ночная буря далеко к западу означала битву магов. Цеда Куру Кан наконец-то явился во всей своей ужасающей мощи. Тела летерийцев заполняли гавань, тела Эдур — пространства внешних морей.

Самый странный слух: тюремный остров с фортом Вторая Дева успешно отразил эдурские атаки и еще держится. Среди полутысячи осужденных солдат оказался маг, некогда бывший достойным соперником самому Цеде. Вот почему армия Эдур остановилась лагерем здесь — они не хотят оставить за спиной живых врагов.

Удинаас знал, что все не так. Да, сзади могло происходить сопротивление, но император был к этому безразличен. И его флот еще покажется. Корабли Эдур контролировали море вплоть до южного города Шило.

Он подобрал ноги, встал, прошелся по длинному пирсу. Улицы тихи. Следы битвы — тела, ломаная мебель, битые горшки — были по большей части убраны; прошедший ночью дождик смыл кровавые потеки. Однако воздух все еще смердел дымом, здания были покрыты пятнами жирной копоти. Ни огонька в распахнутых окнах, выбитых ударом ноги дверях.

Он никогда не жаловал Трейт. Скопище бандитов, опустившихся нереков и фентов. Рыночные ларьки забиты некогда святыми иконами и реликвиями, предметами ритуального искусства, ставшими потехой для любопытных. Говорящие посохи вождей, сумки шаманов — целителей. Фентские «сундуки предков», в которых все еще лежат кости. Улицы около гавани забиты детьми нереков, продающими себя… И над всем этим — дымка некоей самоуспокоенности: таков извечный порядок мира, роли распределены так, как должно. Летерийцы повелевают, окруженные угодливыми недочеловеками, чьи культуры превратились в развлечение.