Полуночный Прилив

— Очищение, ты хотел сказать. К чему империи Эдур ограничиваться одним миром? Ты должен изменить точку зрения, Ханнан Мосаг. Твое видение слишком зашорено. — Он помедлил, моргнул, словно в ответ на внутреннюю дрожь, и продолжил напряженным тоном: — Вот следствие силы. Да, силы. Видеть объем… всего. Потенциалы, множество возможностей. Кто посмеет противостоять нам? — Он повернулся. — Удинаас! Где ты был?

— У входа в гавань, император.

— Что делал?

— Смотрел, как кормятся акулы.

— Ха! Слышал, Ханнан Мосаг? Халл Беддикт? Он холоднокровен, не так ли, этот наш раб? Мы воистину сделали верный выбор. Скажи нам, Удинаас, ты веришь в тайные царства?

— Разве мы слепы к сокрытым истинам, Император? Не могу противоречить вам.

Ханнан Мосаг вздрогнул, сузил глаза.

Внезапно Майен сказала, растягивая слова: — Пернатая Ведьма говорит, он одержим.

На десять ударов сердца повисло молчание. Рулад медленно приблизился к Удинаасу. — Одержим? Кем, же, Майен? Рабыня не утаила этого?

— Вайвелом. Ты помнишь то происшествие?

— Уруфь Сенгар исследовала его, Императрица.

— Да. И ничего не нашла. В крови его нет яда.

Рулад отыскал глаза раба. — Удинаас?

— Я тот, кого вы видите, хозяин. Если во мне яд, я ничего о нем не знаю. Госпожа Уруфь была уверена в своих выводах, иначе она убила бы меня.

— Тогда почему Пернатая обвиняет тебя?

Удинаас пожал плечами: — Возможно, хочет отвлечь внимание и тем уменьшить силу побоев.

Рулад еще немного всматривался в него. Отвернулся. — Побои? Не было никаких побоев. Случайный магический удар…

— И кто теперь желает отвлечь внимание? — улыбнулась Майен. — Ты послушаешь раба, а не свою жену?

Император запнулся. — Конечно нет, Майен. Что ты сказал, Ханнан Мосаг?

Король — Ведун недоумевающе нахмурился — идеальный баланс озабоченности и смущения. — О каком предмете желаете говорить, Ваше Величество? О присутствии яда вайвела в Удинаасе или о том, что ваша жена бьет рабыню?

Майен грубо рассмеялась: — О, Рулад, на самом деле я думала, что ты мне доверяешь. Рабыня рассердила меня. Да, я думала отыскать другую, менее неловкую, менее… неприятную. Как будто рабыня вообще имеет право быть неприятной.

— Неприятной? Почему? В чем?

— Таится вайвел в Удинаасе или нет? — Майен села. — Исследуй раба, Ханнан Мосаг.

— КТО ЗДЕСЬ ПРАВИТ? — глас Рулада заставил всех застыть. Его меч был поднят и блестел, когда судороги пробегали по руке. — Почему все играют со мной?

Майен отползла в угол дивана. В ее глазах воцарился темный ужас.

Яростный взор императора прошелся по ней, затем по Ханнану Мосагу. Снова вернулся к жене. — Все прочь! — прошипел Рулад. — Все, кроме Удинааса. Быстро.

Ханнан Мосаг открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Король пошагал к выходу, таща за собой Халла. Завернувшаяся в расшитое шелковое покрывало Майен поспешила за ними. Пернатая Ведьма ковыляла в хвосте процессии.

— Жена.

Майен встала.

— Семейство Сенгаров никогда не находило смысла в битье рабов. Ты прекратишь это. Если она некомпетентна, найди другую. Я понят?

— Да, Ваше Величество, — ответила она.

— Оставь нас.

Едва все вышли, Рулад опустил меч и вгляделся в Удинааса. — Мы не слепы ко всем, кто ищет нашего расположения. Король — Ведун видит нас слишком юным, слишком невежественным; но он ничего не ведает об истинах, нам открытых. Майен — она как мертвая подо мной. Нужно было нам оставить ее Фиру. Это была ошибка. — Он моргнул, словно просыпаясь, и поглядел на Удинааса с явным подозрением: — Теперь ты, раб. Какие секреты ты скрываешь?

Удинаас упал на колено и промолчал.

— Ничего не сокроется от нас, — сказал Рулад. — Посмотри на нас, Удинаас.

Невольник поднял голову и увидел рядом скрюченного духа.

— Эта тень исследует тебя, раб. Она увидит, есть ли в тебе яд.

Удинаас кивнул. «Да, давай, Рулад. Я устал. Я хочу покончить со всем».

Дух рванулся вперед, обволок его.

— О, какие тайны!

Он знал этот голос. Облегченно закрыл глаза, подумав: «Умно, Тлен. Похоже, ты вызвался добровольцем?»

— Так много наших пропало, так много сокрушено. Мерзавец жестоко обращается с нами. Думаешь, мы с готовностью откликаемся на его команды? Я не связан и потому полезен: ведь я работаю добровольно, не по принуждению, как мои родичи. Есть ли различие? Очевидно, что для него — нет. — Раздался заливистый, почти маниакальный смех. — И что же я обнаружу? Удинаас, ты должен стоять рядом с нашим безумцем. Он идет на Летерас, так что ты должен быть там.

Удинаас вздохнул. «Почему?»