Полунощная Чудь

Он уже открыл рот, чтобы приказать своим людям идти на восток, как увидел странное зрелище. Над восточным кряжем, за которым Голон обнаружил их жертву, появился свет. Свет стал сильнее, как если бы ночь закончилась, а потом между деревьями появились те, кто когда-то были Колючими Людьми, их горящие тела разбрасывали искры и пламя. Этот огонь поджег лес, сухие деревья и валежник вспыхнули, ветер с севера раздул огонь еще больше, так что лесной пожар катился на них с головокружительной скоростью. Медленно текущая кровь Фарана стала холодной как лед: смерть в огне, его высушенное тело вспыхнет как пропитанный смолой факел, который будет гореть даже ярче, чем эти…

Он настолько был заворожен странным зрелищем, что едва услышал, как за спиной упал камень. Фран повернулся. Это был Весельчак, который, качаясь, брел к ним, его зеленое лицо было испещрено пурпурными пятнами, из щели на шее сочилась слизь.

Его глаза нашли Фарана. — Смертное создание, — задыхаясь сказал он. — Мой хозяин видел твое предательство. Теперь ты, тоже, умрешь. — Все стояли ошеломленные, и даже Голон не двигался, потрясенный тем, что его яд еще не убил тварь. И только один из двух оставшихся Жнецов, первым придя в себя, прыгнул вперед и изо всех сил ударил своей булавой в мягкие складки на черепе Весельчака. Раздался глухой чавкающий звук, но голова Весельчака почти не шелохнулась: зато он выбросил вперед руку, схватил Жнеца и стал сгибать его до тех пор, пока с громким треском не сломался позвоночник воина. Человек закричал в агонии, а Весельчак отбросил его назад, к краю поляны. Потом он неуклюже поковылял к Фарану и Голону, зеленый гной тек с его покрытого пятнами лица. У Фарана в руках была палица Жнеца, но он знал, что совершенно бессилен против могучей твари. Он стоял, парализованный, но тут пришел в себя Голон. Волшебник сделал жест рукой, из-под земли раздался похожий гром грохот, и край кряжа за спиной Весельчака начал рушиться. Через долю секунды край расширяющейся пропасти был под ногами твари. Тот выбросил вперед обе руки, но было поздно. Он упал назад, в лавину камня и земли.

Фаран поглядел на отвесный утес, который начинался в двух футах от того места, где он стоял. Оглянувшись, он увидел горящий лес за своей спиной, стена пламени катилась к ним. Он уже ощущал тепло на своем лице. Итак, все, смерть? Но тут Голон схватил его за рукав, указывая в сторону входа в туннель и в Барьер Айкена. Да, это их единственная надежда, понял он. Оба и последний оставшийся Жнец начали спускаться вниз по еще дрожащему склону, а огонь катился прямо к ним.

ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ ГЛАВА. Встреча тьмы и света

Плотный туман все еще скрывал Двойника, но Джайал знал, что он близко. Он знал и то, что сам должен умереть во внезапно наступившей белой мгле. Так и будет: если Ледяной Волк не доберется до него первым, то уж двойник точно убьет его. И что тогда? Забвение? Мир Теней? Уйдет ли его жизнь в один миг, как потухшая свеча, если умрет его тень, или будет медленно тянуться, как пиявка? И куда отправится его душа? В Хель, без сомнения, куда идут все проклятые души.

Он вытащил Зуб Дракона, свет блеснул в тумане, и крикнул в замерзший воздух. Нет ответа. Все остальные дальше по берегу реки, но невозможно сказать, где именно. Он пошел направо, по замерзшему течению реки, чувствуя лед под ногами и выставив Зуб Дракона прямо перед собой. Враг увидит его, он знал это. Если он появится, то ринется прямо на него, как мотылек на свет свечи. И умрет, наткнувшись на меч. Вой расколол воздух. Потом выше по течению лед начал мрачно потрескивать.

Свет луны полностью исчез, и он почувствовал, как холод тяжелой серой тушей навалился на него сверху, настолько тяжелой, что ноги пошли медленнее, а глаза под ее тяжестью чуть ли не вылезали наружу. Он остановился и потряс головой. А потом боль резко ударила в ладонь, Зуб Дракона как всегда предупреждал его, что опасность близко. Двойник в двух шагах. Он чувствовал его запах. Джайал махнул Зубом Дракона, меч описал дугу, и встретил только пустой воздух.

Потом чья-то рука стиснула запястье его руки, державшей меч, стиснула как железными тисками, и из тумана появился он, окруженный светом меча, образ из его ночного кошмара, единственный глаз, голубой и злобный, сморщенное лицо в шрамах, перекошенное от напряжения, так как он пытался вырвать меч. Джайал ударил второй, свободной рукой, но Двойник, как если бы заранее предвидел удар, легко перехватил его, и они начали выделывать па в мрачном смертельном танце, отступая то вперед то назад, чем-то похожие на двух богомолов, сцепившихся рогами в схватке не на жизнь, а на смерть.

— Ах, братец, братец, — сказал Двойник, из-за напряжения выговаривая слова тяжело и с натугой. — Ты хочешь убить меня, но лучше побереги дыхание. Боги глядят вниз и улыбаются мне — мне, так как мое дело правое. Посмотри в мой глаз — и ты увидишь, что я прав.