Полуостров сокровищ

Торт возвышался в центре стола. Возвышался - потому что это была любимая Ларикова "Башня".

Мамина подруга Зиночка, наверное, одна в целом свете пекла такие торты.

- Для Ларика, специально в честь окончания учебного года! - радостно сообщила мама.

Но сегодня Ларик с удовольствием швырнул бы любимый торт прямо с четырнадцатого этажа. Чтобы он не напоминал о самом неприятном...

Пока мама лихо, как янычар, длинным ножом сносила у "Башни" выступ за выступом - особое искусство требовалось для того, чтобы торт при этом не разваливался, - папа молча смотрел в дневник, все больше и больше мрачнея.

- Я только одного не понимаю, - произнес он наконец. - Только одного! Как можно себя уважать, если не выполняешь простых обещаний? Как можно сказать: "Я сделаю" - и не сделать? Конечно, ты считаешь, что от этого мир не рухнет и солнце не упадет на землю! И не наступит конец света! Но разве можно вести себя так, чтобы люди чуствовали и знали: с этим человеком лучше не иметь дела!..

Ларик подозревал, что папа и хотел бы остановиться, но не мог. Что значит актерско-режиссерская закваска! Пока не отыграет роль до конца, не успокоится.

Но, похоже, его возмущение наконец пошло на спад. Вот, ещё минута, ещё - и готово!

- Уф! - тяжело вздохнул папа. - Ты хоть слушал, что я здесь кричал?

Ларик кивнул, не поднимая головы. Конечно, ему было стыдно. Конечно, он был уверен, что в следующем году у него будут одни пятерки. Но вместе с тем он знал, что биологичка - дура, которая сама забывает, что задает на дом, а математичка просто взъелась на него, а химичка... Химичка вообще-то нормальная учительница, но почему-то не клеится у него с химией. И с историей получилась какая-то... история! Ларик любил этот предмет, и историк у них был отличный. Все складывалось так, что пятерка должна была бы сама каждый день заползать в Лариков дневник. Но опять же, доклад как-то не написался...

- О чем ты задумался? - спросил папа.

Ларик шмыгнул носом. Он твердо знал: никаких слов сейчас говорить не надо. А надо просто изображать из себя расстроенного, доведенного до отчаяния человека. Впрочем, таким он отчасти и был.

- Жалко, нож не наточили, - проговорила мама. - Рубка моя прошла не очень успешно. Искривилась "Башенка". А вот если бы в доме были мужчины, которые вовремя точили бы ножи, то башня стояла бы, как нетронутая. А вместе с тем - порезанная на кусочки. Только снимай и раскладывай по блюдечкам.

- Ничего, - буркнул папа. - Пизанская башня вон стоит и в ус себе не дует.

- При чем здесь Пизанская башня? Я о ножах говорю. Пизанскую я резать не собираюсь.

Ларик облегченно вздохнул. Кончилось! Теперь уж точно. Если мама вспоминает о тупых ножах, значит, все самое неприятное осталось позади.

Папа уже пил крепчайший чай. Он сам заваривал его, и если добивался ожидаемого вкуса, то настроение у него становилось благодушным. А потом он ещё раскуривал в кабинете трубку, и душистый запах распространялся по всей квартире... Запах хорошего настроения.

- Вы только посмотрите! - позвал он из кабинета.

Ларик с мамой, прихватив блюдечки с тортом, поспешили на зов.

- Вы только посмотрите, какая красота!

Стоя у окна, папа восхищенно показывал на овраг. Мама посмотрела на него как на сумасшедшего.

- Ты что, первый раз это видишь? - спросила она.

Действительно, папин восторг выглядел, по крайней мере, странно. Не сегодня же они сюда переехали! Он ведь даже гулял в этом овраге, и не раз. Но такой уж папа увлекающийся человек: когда работает над новым спектаклем, то перестает замечать вокруг всякую жизнь. А их переезд как раз совпал с новой работой. Две недели он жил в своем кабинете, работал, читал. И вот, оказывается, только сегодня вдруг заметил, какой замечательный вид открывается с балкона!

- Я обязательно приведу сюда художника-постановщика, обязательно! Пусть посмотрит! А то он никак не может окончательно решить, как будет оформлен спектакль. - Судя по всему, папа уже полностью был погружен в свои мысли. - Такая глубина пространства... - продолжал он. - Я никак не ожидал увидеть такое в современной Москве. Бескрайние просторы - конечно, на их фоне должен был появиться самозванец. Из воздуха, из пространства, ниоткуда...

О чем сейчас размышлял папа, понять было трудно. Ясно только, что своем спектакле - о "Борисе Годунове".

- Помнишь, ты говорил, что как раз над нашим оврагом стоял лагерем Лжедимитрий? - спросил Ларик.

Надо же было перевести разговор в понятное русло!

- Это другой самозванец, не мой, - засмеялся папа. - Самозванцев было много. Мой спектакль - про первого Лжедимитрия. А здесь со своим войском стоял другой, прозванный Тушинским Вором. Для того чтобы народ поверил, что он настоящий царевич, поляки уговорили Марину Мнишек, жену первого Лжедимитрия, признать и второго своим мужем. Очень все запутано было в то время! Не зря ведь и назвали его Смутным. Но не это важно. Для меня. Вот я сейчас увидел этот простор и кое-что понял. Жалко, репетиция только завтра - я хоть сейчас готов все объяснять актерам...