Полупризнание

Конвойный бросил взгляд на свои часы. Думает, что все вот-вот закончится… Допрос у прокурора в момент, когда задержанный доставлен из полиции, называют «дебютом». Просматривая протокол, переданный из полиции, прокурор задает несколько дополнительных вопросов подозреваемому, после чего составляется простой протокол. Затем принимается решение о том, будет ли прокурор обращаться в суд с требованием заключения под стражу или нет, и на этом все заканчивается. Как правило, основной допрос проходит уже потом.

Сегодня единственная возможность.

Сасэ принял решение.

Если сейчас упустить ее, неизвестно, когда в следующий раз он сможет допрашивать Кадзи. Задержанный обычно содержится в полицейском изоляторе. Если даже попробовать вызвать его, в полицейском управлении, как и сегодня, несомненно, будут придумывать разные причины, только чтобы удержать Кадзи у себя. Так у них будет достаточно времени, чтобы довести протокол с описанием «двух дней неизвестности» до совершенства и после этого предъявить Сасэ. «Молчи и ешь».

И тогда уже ничего нельзя будет сделать. Они могут совсем не считаться с его чувствами, но Кадзи — сотрудник полицейского управления, поэтому вряд ли возможно, что он переметнется к ним и даст показания, которые будут невыгодны его организации.

Однако если сделать это сейчас…

Протокол, лежавший перед ним, был составлен наспех, поэтому в нем осталось полно пробелов. Независимо от желания Кадзи, посредством вопросов и ответов, возможно, получится найти способ раскрыть махинации полиции с подделкой признания.

Сасэ уже строил в голове порядок допроса.

— С твоего позволения хочу спросить о том, что было после того, как все произошло.

Судзуки, делавший пометки за соседним столом, замер и украдкой взглянул на конвойного. Было заметно, как тот изменился в лице — в мгновение ока покраснел и тут же сглотнул слюну.

Ну что ж. Будь готов услышать правду.

Сасэ сверкнул глазами в сторону конвойного и опять перевел взгляд на Кадзи.

— Согласно протоколу, на станции К. ты купил билет в северном направлении. Это правда?

— Да.

— Куда ты купил билет?

— Этого… — глаза Кадзи забегали, — я не помню.

— У тебя есть какое-то памятное место на севере?

— Особо нет…

— Разве ты не собирался поехать на юг? В сторону Токио?

— …

— Ты стоял на платформе синкансэна в направлении Токио. Такие показания дал свидетель.

— Я не помню…

Сасэ тут же пошел в наступление.

— В какой универмаг ты заходил?

— Что?

— Название универмага. Ты же заходил туда?

— А, ну да… Универмаг «Санмару» около станции.

— И что ты там делал?

— Поднимался на крышу.

— Какая игровая площадка там была?

— Что?

— Какая игровая площадка была на крыше?

— …Не помню.

— Где был детский парк?

— Несколько… Я ходил в разные парки.

— Что была за река, к которой ты ходил?

— Касумигава…

— Уровень воды?

— По-моему, небольшой. Но точно не помню…

— Какая была погода?

— Было ясно… по-моему.

Сасэ сделал паузу. Убедившись, что Судзуки успевает записывать, он ударил в самое больное место.

— Ты бродил и не заметил, как вернулся домой. Так?

— Да.

— А что было с машиной?

— С машиной?..

— Ты же поехал на станцию К. на машине? Я спрашиваю, что ты сделал с машиной?

У Кадзи был измученный вид. Губы его слегка дрожали.

— На машине… я вернулся домой.

— То есть после того, как ты побродил по городу, вернулся на станцию К.?

— Да…

— Какое удивительное самообладание!

Сказав это, Сасэ слегка скрестил руки на груди.

«Бескорыстное лицо»… Побледневшее лицо Кадзи было именно таким. Во время службы в отделе особых расследований Сасэ ненавидел такие. Это сильнее, чем лицо человека, защищающего себя. Это лицо человека, готового даже отказаться от себя ради того, чтобы пытаться защитить что-то важное. Лицо человека, твердо поклявшегося себе, что он будет прикрывать кого-то…

На лицо Кадзи внезапно наложилось женское лицо.

«Господин прокурор, ради кого вы живете?»

Токийская прокуратура, отдел особых расследований. Кабинет прокурора Сасэ. Длинные черные волосы. Трепещущие веки. Дрожащий голос…

Сасэ стряхнул морок.

— В котором часу начался сегодняшний допрос?

— …Я не смотрел на часы.

— Сегодня утром ты рассказывал о том, что делал шестого декабря, так?

— Да…

— А почему вчера молчал?

— …

Значит, все-таки молчал.

Сасэ теперь был уверен. События 6 декабря Кадзи держал в тайне даже от своих, от полиции.

Прокурор пристально посмотрел ему в глаза.

— «Бродил, чтобы найти место, где умереть»… Это действительно твои слова?

— Да.

— Может быть, тебя заставили так сказать?

— Нет, это не так.

— Тогда почему вчера ты не сказал это?

Вопрос определенно задел Кадзи за живое.

Это вступает в противоречие с «бескорыстным лицом».

Для того чтобы защитить организацию, Кадзи согласился на дачу ложных показаний. Но в таком случае почему он не сделал это вчера? Нет, если б Кадзи действительно не хотел запятнать имя своего ведомства, после убийства жены ему нужно было поступить иначе. Если б, вместо явки с повинной, он сразу же покончил бы с собой, честь ведомства была бы спасена. Разумеется, Кадзи думал об этом. Его показания о том, что 5 декабря он предпринял попытку самоубийства, не вызывают сомнения.