Полураскрытая роза

– Спасибо. Ты ела торт? А ты, Лу? – интересуется Агат. Сегодня она принесла бисквитный торт, украшенный кленовыми листьями из бордового сливочного крема. Она хлопает Лу по плечу с какой-то дружелюбной агрессивностью, будто затевает игру в салки. Лу, кажется, совершенно не возражает: тоже хлопает ее по плечу, сжимает его.

– Как раз собираюсь. – Улыбаясь, он берет вилку и держит ее зубцами вверх.

– Я тоже сейчас попробую. Торт с виду очень аппетитный. Спасибо тебе, подружка, – говорит Винсент Агат и, извинившись, уходит в ванную.

Крови нет. Винсент проверяет уже второй раз за вечер. Сидя на унитазе, она открывает последние сообщения Киллиана. Которые пришли три дня назад. На которые она не ответила.

Я скучаю, Вин.

Позвони, пожалуйста.

Мне все это чертовски

не нравится, и я сделаю все,

что в моей власти, чтобы

все исправить.

Помыв и высушив руки, она выключает свет и в темноте просто стоит. Когда первый запал эмоций внутри затухает, она оживляет телефон, свет экрана теперь падает на ее лицо; она перечитывает сообщения и импульсивно принимает решение впервые за две недели перезвонить мужу. Она подсчитывает часы и выясняет, сколько времени в Кентукки, – она в Париже уже несколько месяцев, но без этого подсчета обойтись не может. Киллиан должен быть у себя в кабинете, сейчас как раз перерыв в занятиях. Она набирает номер, телефон все звонит и звонит. Наконец он отвечает:

– Вин?

– Так. Сегодня званый ужин, Киллиан. Я прячусь в ванной в своей квартире, здесь темно, и я звоню отчужденному мужу, – говорит она недовольным тоном, как будто это он позвонил, причем не вовремя.

– Отчужденному… ужасное слово. Спасибо, удружила, – говорит он со своим чуть заметным ирландским акцентом. Она скучает по его говору. Их семья уехала из Дублина в Калифорнию, когда он был подростком, и в его языке навсегда смешались ирландский и американский английский. Ирглиш – давным-давно они решили так его называть. В его произношении «т» мягче, а «р» тверже, всегда и даже сейчас. Винсент очень нравится слушать, как он говорит, даже когда она им недовольна.

– Слово верное. Означает, что мы больше не близки. Мы же правда лишились близости, согласен? На нескольких уровнях. Ты там, я здесь. Но… что касается слов, у тебя знаний больше, чем у меня… Ты ведь писатель, да? – говорит Винсент. За дверью чокаются гости. Смеется Лу – интересно чему? Она жалеет, что не взяла с собой в ванную бокал вина – даже целую бутылку, – просто не знала, что позвонит Киллиану.

– О'кей, ладно, ты дурачишься по этому поводу, а я серьезно.

– Я тоже серьезно. Ты знаменитый писатель! На прошлой неделе я видела в «Шекспир и Компания»[19] целую стопку твоих книг. Кстати, как оно там? Сделка на фильм еще в силе? – не повышая голоса, спрашивает Винсент. Ее способность в напряженных ситуациях изображать спокойствие сильно раздражает Киллиана, и ему известно, что она это знает.

Киллиан вздыхает.

– Вин…

– Ты говорил с Колмом? – интересуется она о сыне. Она ставит мобильник на громкую связь и в свете фонарика тыкает указательным пальцем в каждый цветочный горшок, проверяя, пора ли поливать. Обнаружив несколько сухих, она вынимает из стакана зубную щетку, кладет ее на стойку, набирает воды и поливает цветы.

– Да, говорил. Утром.

– А с Олив? – приблизив телефон ко рту, спрашивает она и, отведя его подальше, поливает китайское вечнозеленое деревце.

– Да, пару дней назад, сообщениями обменялись. Она уже переживает по поводу выпускных экзаменов, а ведь еще два месяца, но вообще-то в ее случае самое время, – говорит он.

Винсент разговаривает с обоими детьми не реже чем раз в два дня и считает, что это много, принимая во внимание их взрослый возраст. Олив двадцать один, она способная и сосредоточена на своем курсе – подготовке к изучению медицины в альма-матер обоих, Винсент и Киллиана, в штате Теннесси. Колму двадцать четыре, он кинорежиссер, закончил киношколу в Нью-Йорке и до сих пор живет в городе и готовится летом жениться на своей невесте. На свадьбе Колма Винсент и планирует в следующий раз встретиться с Киллианом во плоти; именно это она ему и обещала, когда заявила, что ей нужно отдохнуть, и укатила в Париж.

– Сделка на фильм еще в силе? – опять спрашивает Винсент, проверяя обе драцены. Змеевидные растения, безусловно, ее любимые. Не слишком крикливые и не требуют слишком много внимания, им вполне хватает света от окошка в ванной, а поливать их нужно примерно раз в две недели, только и всего. Она выливает туда остатки воды из кружки, ведь прошло примерно столько времени, и наполняет ее снова, чтобы полить папоротники.

– А куда подевалась Винсент? Salut![20] Может, она на балконе? – Там, за дверью, ее ищут: добрая, но иногда взвинченная женщина из музея искусства, та, что любит посреди предложения переключиться с английского на французский.